При этой мольбе Кэй взглянула скорее на мистера Джерарда, чем на Леду, как будто он в первую очередь отвечал за ребенка. Он этого не отрицал. Только ровно произнес:

— Нет, никогда.

У других это могло прозвучать высокопарно, легкомысленно. Но мистер Джерард говорил так, что ему верили.

Суп был убран. Когда подали второе, он снова поглядел через стол на леди Кэй.

— Вы хотите, чтобы я его официально усыновил?

— Ты? — ее возглас соединился с шепотом матери, которая была шокирована, и со словами недоверия, произнесенными лордом Уитбери.

— Я думаю об этом. Я еще не знаю, что это за процедура.

Леда взглянула на него из-под ресниц. Идея шокировала ее тоже. Еще больше потому, что она была совершенно уверена, что он хотел доставить удовольствие леди Кэй. После ее отклика, полного энтузиазма, его лицо прояснилось.

— Но вам не придется жениться, чтобы усыновить ребенка? — нахмурилась леди Кэй.

— Возможно.

Леди Тэсс перевела взгляд с него на дочь, затем обратила взволнованный взор на свою тарелку.

— А как детеныши ягуара? — спросила Леда у мистера Сидни, ее голос прозвучал немного громче обыкновенного. — Самый крупный из них — все еще опасный задира?

Маленький человек спокойно ел рыбу.

— Боюсь, что это так. А у нас есть другой тиран — его мать. Видимо, придется отделить ее от других в клетку поменьше.

Мистер Карэрн удивил Леду тем, что упомянул о своей готовящейся поездке в Самарканд и Центральную Азию и поинтересовался у мистера Сидни, каких экзотических животных он сможет там повидать. Обеденный застольный разговор перешел на более подходящие темы, и Леда вернулась к действительности.

Мистер Джерард хотел жениться на леди Кэй. Мать Леды была француженкой, и джентльмену трудно обуздать свои животные инстинкты, когда они имеют дело с французскими дамами. Мисс Миртл всегда так говорила, ссылаясь на этого невозможного человека в качестве отличного примера.

Ничего не поделаешь. Мужской нрав мистера Джерарда возобладал на мгновение над его манерами. Он был просто-напросто смущен и, конечно, при первом же случае извинился бы за минутную слабость.

Казалось, она слышит, что мисс Миртл сказала бы по этому поводу. Она внезапно поняла, почему мисс Миртл столь тщательно поучала, как ей себя вести достойно, так часто говорила о глупостях молодых девиц, и юных полуфранцуженок в особенности. У Леды было обескураживающее чувство, что она совершенно абсурдно влюблена в мистера Джерарда. А любовь, как всегда говорила мисс Миртл, — опасный враг для неопытного рассудка, и ее надо пить маленькими глоточками, как при приготовлении особого вишневого бренди.

Сэмьюэл пытался ухаживать за Кэй. Он пытался. Он наблюдал, что Хэй раздразнивает ее также, как некогда делал он сам, когда ей было семь лет, а он был старше годами и жизненным опытом. Сейчас он не чувствовал, что старше ее настолько, но был не в состоянии найти с ней общий интерес в занятиях со снегирями, в развлечениях в доме и сне его, в поездках на лошадях через изгороди и канавы. Даже от Томми Хэй его отстранил. Как дядя и кузен многих юных родственников, он превратился в человека, который еще до завтрака садится на пол и перекидывает через свою голову хнычущих детей.

Не то чтобы Кэй игнорировала Сэмьюэла, их отношения были теплыми, как всегда. Такими, как всегда. Он разговаривал с ней, танцевал, давал советы. Он описал ей дом, который назвал «Поднимающийся прилив», и она слушала с воодушевлением, делая предложения о его благоустройстве, одобряя его выбор названия.