Изменить размер шрифта - +

Сэмьюэл опустил глаза. Наполнил карафе. Дожен продолжал:

— От кого же ты пытаешься спастись, Сэмуа-сан, если не веришь в демонов?

Он не ответил. Он подумал… Боже! Эта мысль была унизительна..

Хочу слишком много. Так говорил Дожен. Предупреждал его. И не один раз. А он не слушал.

Не хотел слушать. Слышать. Только стремился достичь предела силы и духа с помощью Дожена — его дружбы и труда.

— Было время, когда я сомневался в Гокуакуме, — сказал Дожен, — я думал, что провожу свою жизнь в изгнании, а во имя чего? Потому что кто-то пошутил, быть может, и выгравировал слово «демон» на клинке великолепной сабли. Проживи я всю жизнь в Японии, я мог бы и не узнать об этом, но здесь все по-иному. — Он потянулся к вину, что налил Сэмыоэл.

— Здесь, на западе, обо всем спрашивают. И от этого никуда не уйдешь, Сэмуа-сан. Ты можешь думать до тех пор, пока твой мозг не превратится в пряжу, и не найти ответа. В конце концов, безразлично, находится ли реальный демон в сабле. История говорит, что нация поднимется по команде Гокуакумы. Люди знают историю, и за эту власть они готовы убивать. Я знаю, что это правда, потому что я видел, как умерла моя семья за то, чтобы лезвие было отделено от рукояти, что делало его целым. — Он отпивал медленными глотками. — Может быть, суть демонов в том, что они спят в сознании людей, пока лезвие меча не сверкнет светом, который их разбудит. Сэмьюэл хмуро глядел на свои руки.

— Они разделили меч на части.

— Ты знаешь морскую звезду, что разрушает устричные рифы? В далекие времена, когда рыбак выловил одну, он разрубил ее на две части и бросил обратно. — Дожен опустил вино на пол. — И в глубине рифа, невидимые никем половинки превратились в две звезды.

Сэмьюэл встал, его тело напряглось.

— И что же? Вот почему ты учишь меня всему? Все время — мой бог! — долгие годы! — он сжал руки, с силой раскрыл кулаки. — Скажи, почему ты никогда мне ничего не говорил?

Тонкое, как карандаш, угрожающее лезвие появилось в руке Дожена. Сэмьюэл сделал легкое и быстрое движение: его тело предугадало направление удара прежде, чем разум; бо шурукин вонзился с треском в деревянную стену.

— Когда форма и силы стрелы безупречны, ее движение будет точным. — Взгляд Дожена был ровным, немигающим. Думай не думая, имей верную цель и иди. — Он поднял вино двумя руками и кивнул. — Это то, что я сделал. Ты моя стрела. Я должен идти.

Леда увидела несколько респектабельных дам в столовой отеля, расположенной на веранде с открытыми окнами, с видом на горы с одной стороны и вершинами тропических деревьев с другой. Было очень свободно, и она решила, что здесь можно позавтракать. Гавайский стюард был так радушен, а слуги-китавды в своих безупречных одеждах так добродушны и улыбчивы, и если бы не их затруднения с английским языком, Леда чувствовала бы себя вполне комфортабельно. Никто не разглядывал ее, но несколько морских офицеров и постояльцев отеля, которых она видела вчера, подходили с любезными фразами прежде, чем занять места за своими столиками, уставленными горками бананов, лимонов, апельсинов и гуавой.

Снаружи на деревьях распевали птицы. Легкий ветер залетал из расположенного рядом окна. Она с сомнением посмотрела на жареную рыбу — это оказалась разновидность большой золотой рыбы, которую можно увидеть в домашних аквариумах. Ее принес китайский официант вместо тоста, что она заказала. Леда пыталась объяснить ошибку смущенному слуге, когда позади него показался Сэмьюэл.

По сравнению с низким китайцем он казался очень высоким.

— Возьми это, — сказал он коротко официанту, — прикажи повару обжарить хлеб, мне принеси кофе.

Быстрый переход