Ее протест остался не услышанным из-за настойчивых расспросов двух репортеров, которые продолжали настаивать на том, чтобы сержант Мак-Дональд развернул корону. Тем временем миссис Фьюллертон Смит и няня упаковали свои пожитки. Няня сняла окровавленный фартук через голову и отбросила его. Ребенок снова заплакал, и Леда смотрела на его открытый рот и глаза.

— Тихо, тихо, — пробормотала она беспомощно, похлопывая сверток.

Ребенок скорчился и закричал еще пронзительнее, сморщив красноватое лицо в гримаску. Леда схватила няню за руку, когда та проплыла мимо вслед за миссис Фьюллертон Смит, но обе дамы ушли прежде, чем она успела выразить свой протест.

Инспектор Руби и его шеф вышли, уводя репортеров. В то время как сержант Мак-Дональд был занят с особенно настойчивым журналистом, другой подобрался ближе к Леде, где на скамье лежала корона, завернутая в платок. Он потянул за край и раскрыл ее. Восточная корона из золота и эмали была перевернута на скамью. У нее был заостренный верх, и она напоминала маленький круглый храм, густо украшенный бриллиантами и одним огромным рубином, оправленным в белую раковину.

Репортер начал делать быстрые наброски в свой блокнот, пока сержант не закричал на него:

— Что вы делаете? Вон отсюда вы все!

Он вытолкал репортера за дверь, другого — следом. Они громко протестовали. Леда слышала их голоса на лестнице, потом на улице.

Не зная, что делать дальше, она вошла в камеру и встала на колени возле Памми.

— Как вы себя чувствуете? Хотите на него посмотреть?

Девушка плотно закрыла глаза, как и ее ребенок.

— Я не хочу, — пробормотала она. — Уберите его прочь!

— Няня сказала, что вы можете подержать его через часок.

— Я не буду.

Леда поглядела на ее отечное лицо. Памми открыла глаза и подняла руку, слабым жестом отталкивая Леду.

— Я не возьму его, — сказала она. — Я его ненавижу. Уйдите прочь!

Леда поднялась и вернулась к скамье. Новорожденный все кричал и кричал. Она уселась возле короны и заглянула в лицо младенца. Он был ужасен, в самом деле, — мокрый рот, морщинистая кожа, и мать не хочет его взять,

Леда покачала ребенка, но от этого он еще громче закричал. Она посмотрела на украшенную золотом и рубином корону и начала, сама не понимая отчего, плакать.

6

Гавайи, 1871

Маленькой Кэй нравилось плавать. Она взвизгивала, когда накатывались длинные волны буруна и переваливались через риф Вайкики, колотила своими детскими ручонками по плечам Сэмми.

— Дальше, давай дальше! Плыви! — приказывала она. Они набрали в грудь воздуха, при этом Кэй смешно надула щеки и сжала губы. Сэмми опустился под чистую воду, крепко держа девочку в руках. Волна с силой прокатилась над ними, отбросив их на несколько футов к берегу, а песок под его ногами задвигался. Сэмми слегка похлопал по телу Кэй, что означало «вверх», а она сердито стукнула его. Держа девочку высоко на руках, он все же вынырнул из воды. Она визжала от удовольствия. С грохотом набежала другая волна, окатив их белой пеной.

Как только уши освободились от воды, Сэмми услышал, что кроме Кэй, кричат еще другие. Он посмотрел на берег и увидел несколько фигур людей, с шумом выбегавших из воды.

— Хи мано! — донесся до него крик среди шума волн. — Хи мано!

Мальчик заметил ее. Черный острый плавник, рассекающий поверхность воды, темная, быстро движущаяся тень, такая же длинная, как гавайские лодки, бороздящие море. Акула отрезала его и Кэй от берега. Сэмми видел на расстоянии, как на берегу собирается толпа, люди с криком бежали по пляжу.

Потом он ощутил тишину, в то время как акула повернула и неслышно двинулась к ним.