|
И вот я изобрела... - Значит, не открытие, а изобретение? - Да, изобретение. Я изобрела аппарат, который реагирует на приближение даже малейших астероидов и автоматически заблаговременно отодвигает Звезду с их пути. - Вроде радиоаппаратов, предупреждающих о появлении на пути корабля айсбергов? - Да, с тою только разницей, что мой аппарат не только предупреждает, но и отодвигает наш "корабль" в сторону. Я после расскажу тебе подробнее... Пархоменко уже начинает свой доклад. Все стихло. Директор поздравил собравшихся с "успешным окончанием звездного года". Взрыв аплодисментов, и снова тишина. Потом он, подводя итоги, говорил, что Звезда Кэц, детище Земли, "начинает возвращать долг своей матери". Он говорил, что у кэцовцев есть огромные достижения, что они своими трудами в области астрономии, аэрологии, геологии, физики, биологии обогатили все человечество. Сколько сделано крупнейших научных открытий, сколько разрешено неразрешимых на Земле задач! Необычно ценные открытия сделал, например, Тюрин. Его "Строение Космоса" войдет в историю науки как классический труд, создающий эпоху. Его имя становится в ряд имен таких титанов науки, как Ньютон и Галилей. Высокую оценку получили и работы аэролога Кистенко, геолога Соколовского, "выдающегося изобретателя и экспериментатора товарища Герасимовой", упомянуты были мои скромные труды, как мне кажется, не в меру оцененные. - Истинным героем - завоевателем небесных пространств проявил себя товарищ Евгеньев, - сказал Пархоменко и начал аплодировать кому-то позади себя. Евгеньев! Чернобородый! Я вытягиваю шею, чтобы разглядеть его, но герой скрывается. Он не вышел даже на аплодисменты. - Он, товарищи, скромничает, - говорит Пархоменко. - Но мы заставим его сделать доклад о своих необычайных приключениях в поясе астероидов. Начальник экспедиции должен отчитаться перед нами. Евгеньев, наконец, показался в кольце. Я сразу узнал его. - А ты бы узнала? - спросил я Тоню. Тоня улыбнулась. - Среди безбородых - да, но среди таких же бородатых, как он, едва ли. Я ведь его только мельком видела, когда он ехал на аэродром. Евгеньев заговорил. При первых же его словах Тоня вдруг сильно побледнела. - Что с тобой? - испуганно воскликнул я. - Да ведь это же Палей! Его голос... Но как он изменился! Палей-Евгеньев... ничего не понимаю! Я, вероятно, побледнел не меньше Тони: так взволновала меня эта новость. - Как только он кончит речь, пойдем к нему! - сказала Тоня решительным тоном. - Может быть, тебе удобнее одной? Вам много о чем надо поговорить. - У нас нет тайн, - ответила Тоня. |
