|
Как бы и в этом деле пригодился Палей! - воскликнула она почти со страстью. Это, конечно, была страсть ученого, но я не мог скрыть своего огорчения. Нам не удалось вылететь на другой день: заболел Тюрин. - Что с ним? - спросил я у Меллер. - Раскис наш философ, - ответила она, - от "счастья" заболел, от движения. В сущности говоря, с ним ничего особенного не приключилось... Жалуется на боль в ногах. Икры болят. Это пустяки, но как его такого на Луну пустить? И себе и вам хлопот наделает. При десятой части земной тяжести раскис. А ведь на Луне - шестая. Там он, пожалуй, и ног не потянет. Я решила дать ему потренироваться несколько дней. У нас в небе есть склады пойманных астероидов. Все эти небесные камни, куски планет, складываются в виде шара. Чтобы отдельные куски не разлетались от случайных толчков, наши гелиосварщики расплавили и сварили поверхность этих планеток. К одной такой "бомбе" мы прикрепили стальным тросом полый шар и привели их в круговое движение. Получилась центробежная сила, тяжесть внутри полого шара равна тяжести на Луне. Вот в этом шаре и тренируется Тюрин. Давление и количество кислорода в шаре такие же, как и в скафандре межпланетного костюма. Слетайте, голубчик, навестите Тюрина. Только один не летите. Захватите с собой вашу няньку - Крамера. Я разыскал Крамера в гимнастическом зале. Он выделывал на трапеции головокружительные штуки. Цирковым гимнастам на Земле о таких трюках и мечтать не приходится. - Полететь я с вами полечу, - сказал он, - но пора научиться летать самостоятельно. Ведь вы на Луну летите, а во время такого путешествия мало ли что может случиться! Крамер привязал меня к себе длинной проволокой и предоставил мне лететь к "манежу" Тюрина. Я уже не кувыркался и "стрелял" довольно удачно, но уменья "приземлиться" к вращающемуся шару у меня не хватило, и Крамер поспешил мне на помощь. Через четыре минуты после отлета мы уже вползали в металлический шар. Встречены мы были неистовым визгом и криком. Я с любопытством окинул взглядом внутренность шара, освещенного большой электрической лампой, и увидел, что Тюрин сидит на "полу" и стучит кулаками по резиновому ковру, а возле него гигантскими прыжками скачет негритенок Джон. Обезьянка Микки с веселым визгом прыгает с плеч Джона до "потолка", хватается там за ремешки и падает вниз, на плечо или голову Джона. "Лунная тяжесть", видимо, пришлась по вкусу Джону и обезьянке, что нельзя было сказать про Тюрина. - Вставайте, профессор! - звонко закричал Джон. - Доктор Меллер приказала вам ходить по пятнадцать минут, а вы еще и пяти не ходили. - Не встану! - разгневанно пропищал Тюрин. - Что я, лошадь на корде? Истязатели! У меня и так ноги отваливаются! В этот момент я и Крамер "свалились с неба" возле Тюрина. |
