|
– Джимми, иди к черту, не мешай… – откликнулась она, не опуская бинокля. – Не до твоих подначек сейчас… – Умолкаю, – сказал Мазур. – Может, я бы тебе помог? Зная, что мы ищем? – Я и сама не вполне представляю… И она надолго замолчала. Мазур тоже молчал, старательно пялясь на высокие берега острова, зеленые откосы. Будем надеяться, ей не придет в голову высаживать десант – потому что высадиться там будет трудновато, очень уж откосы круты. Поскольку люди мы обязательные и денежки отрабатываем с лихвой, мы, конечно, и на берег выкарабкаемся, приди хозяйке в голову такая блажь, но попотеть придется… Шхуна медленно шла вдоль берега под одним-единственным кливером. Парусами все время плавания занимались два китайца – вроде бы те самые, что таскали тогда мешки с драконятиной. Мазур не был в этом уверен на все сто, но процентов за восемьдесят ручался. Обжившись в этих местах, начинаешь помаленьку различать азиатские лица – особенно когда приходится постоянно держать ушки на макушке, вдруг очаровательной хозяйке придет в голову фантазия на каком-то этапе отправить наемных помощников за борт, предварительно позаботившись, чтобы не всплыли… Сорок футов под килем. Дна уже не видно, исчезло в сине-зеленом сумраке. Вода, правда, довольно прозрачная – поблизости нет устья реки, которое гнало бы в море ил и песок… Мэй Лань, не отрывая бинокля от глаз, громко приказала что-то по-китайски. Мазур насторожился было – но ничего особенного не произошло, один из китайцев, так и неизвестный по имени, проворно опустил парус. – Джимми, бросай якорь! – распорядилась она уже по-английски. – “Бросай”… – проворчал Мазур. – Горе мое сухопутное… – И крикнул: – Пьер, отдать якорь! Отчаянно заскрежетала ржавая цепь – следовало бы давно ее почистить, но у Мазура постоянно руки не доходили. Он подумал мельком, что, пожалуй, стоит поручить это китайцам – народ трудолюбивый и исполнительный, что им стоит… Звонко шлепнулся в воду якорь. Шхуна остановилась метрах в пятидесяти от берега – там беззаботно орали птицы, мелькали в густой листве обезьяны и не было пока что ни малейших следов присутствия человека. Однако Мазур все же оглянулся на то место, где у планшира, прикрытый брезентом, лежал “Томпсон”. Если нагрянут какие-нибудь архаровцы с нехорошими намерениями, они не станут разбирать, кто тут хозяин, а кто наемный лодочник… Пьер бросил на палубу лот и взялся за винтовку, побуждаемый теми же бесхитростными мыслями. – Вон там, видишь? – повернулась к Мазуру Мэй Лань. – Левее, над мачерой… – Знал бы я, что такое мачера… – Во-он то дерево, косо выдается. Это и есть мачера. Левее ее, метрах в десяти от воды… – Ага, – сказал Мазур. – Ты про эту проплешину? – Ну да. Проплешина в листве была свежей и обширной – белели толстые обрубленные ветки… именно обрубленные, а не, скажем, обломанные ураганным порывом ветра. Оттуда и ниже, до самой воды, тянулся явственно различимый след – ветви обрубленные, ветви обломленные… Кто-то целеустремленный, такое впечатление, долго и трудолюбиво взбирался по откосу, прорубаясь то ли топором, то ли парангом, снося мешавшие сучья. А достигнув того места, где сейчас зияла проплешина, вообще расходился не на шутку, круша все вокруг… – Очень похоже… – удовлетворенно протянула Мэй Лань. – На что? Не удостоив его ответом, девушка отошла к аквалангам, натянула синие ласты, вскинула на спину баллоны. |
