|
Разве только морские черепахи и игуаны напоминали о биосфере Земли. Остальные же являлись либо автохтонными инопланетными монстрами, либо плодами генной ретроинженерии. Из «инопланетян» Матвей признал еврокракена, марсианского водяного червя и открытый пять лет назад – то есть по научным меркам буквально вчера – энцеладский криптовольвокс. Еще полдюжины видов также были «европейцами», то есть принадлежали, наряду с кракеном, к относительно развитому биоценозу подводных вулканов Европы, спутника Юпитера. Но Матвей, не шибко сильный в экзобиологии, затруднялся сколь нибудь точно определить эти сплетения шевелящихся нитей, выглядывающих из под полусферических, треугольных, ромбовидных панцирей цвета свежепролитой крови с прожилками синего кобальта. Что же касается исчадий экстраполярной генной инженерии, их тоже было немало. В аквариумах и клетках содержались: пышные кембрийские трилобиты, ихтиозавры юрского периода и какие то неопознавемые ракообразные, похожие на двухметровых мокриц. Тоже определенно какая то земная палеофауна, актуально жившая этак пятьдесят миллионов лет назад… «Странная коллекция… Эх, поймать бы дежурного по этому зоопарку и допросить с пристрастием!» Впрочем, времени изучать богатый пиратский бестиарий пусть даже и с компетентным гидом у него не было. Гумилев поспешил дальше, наверх. Что ж, вот и она, искомая пятая палуба. – Дошли! – тяжело выдохнул Матвей. Техник Алекс не соврал по крайней мере в одном: здесь недавно что то размещалось. И это «что то» в самом деле носило имя «блок Зета», как свидетельствовали грубые трафаретные надписи на полу. Судя по ряду признаков – патрубки канализации и системы климат контроля, брошенный насос для надувной палатки – «блоком Зета» действительно назывался лагерь для временного содержания людей. Такие лагеря на основе герметизируемых надувных палаток контейнеров широко использовались в ходе колонизации небесных тел Солнечной системы. Но теперь лагерь был полностью свернут. Все надувные бараки – ликвидированы. И совершенно невозможно было понять, кто именно жил в этих эфемерных домах – сами пираты, их пленные или анархисты экстремалы из сочувствующих сект, которых немало еще осталось на свете. «Кажется, я опять опоздал, – Матвей испытал прилив горького разочарования. – Впрочем, рано отчаиваться. Поглядим, что найдет Исинка». Стоило ему подумать об Исинке, как он услышал ее голос. Но говорила она вовсе не об Анне. – Лейтенант Гумилев! Как показывает перехват радиообмена, производимый пиратской крепостью, тебя безуспешно вызывает старший лейтенант Бек. – Ираида? – переспросил Матвей. – Да. – Есть ли возможность использовать системы связи форта для контакта с моей напарницей? – Можно попробовать, – отвечала Исинка. И через некоторое время сказала: – Связь установлена. Переключись на шестой канал и говори! Матвей последовал совету Исинки. – Ираида! Сестренка! Что ты там хотела мне сказать? Здесь Матвей Гумилев! – Ты жив, мать моя черная дыра… – голос Ираиды звучал устало и сурово. Будто за те минуты, что они не виделись, в жизни напарницы Матвея случилось сразу несколько крупных неприятностей. – Ты где вообще? – Пятая палуба. Ищу Анну. Результат нулевой! – Ты бы лучше возвращался. Да поживее! – Что за срочность? И где, кстати, четвертая рота? – Не будет никакой четвертой роты, братишка! Похоже, нам здесь очень больно прищемили хвост! – Прищемили хвост? – повторил Матвей недоверчиво. – Это мягко говоря! – Ираида явно заводилась. – «Римский Корсаков» имеет столько подрывов на минах, что вообще вышел из боя! «Бородин» чувствует себя лучше, но полностью блокирован минными полями и лишен возможности влиять на события! А сам пиратский форт, похоже, вовсе не то, чем мы его считали! – Как прикажешь тебя понимать? – Пока не ясно! В эфире творится черт знает что! Наши корветы несут тяжелые потери! – А что Сазонов? Но ответа на этот вопрос Матвей так и не дождался. |
