— А его в подвале у Зверобоя ищу, — Индус сделал самое значительное лицо. — Пошли, Малой, накатим по маленькой.

Предложение было самым своевременным — мне совершенно нечего было делать, а дружеский выпивон с моими новыми друзьями был отличным способом убить время, узнать еще новости и сблизиться с компанией Индуса еще больше. Так что я с большим желанием принял участие в посиделках, и уже через час почувствовал, что перебрал лишку.

— Плохо, да? — Индус, сам хорошо датый, все безошибочно прочитал на моем лице.

— Ага, плохо, — выговорил я непослушным языком. — Я… сейчас.

Туалеты Яновского вокзала все как один заколочены, так что пошел я на улицу. Добрел до ближайших кустов и начал блевать, после чего мне полегчало. И в тот момент, когда я на свежем воздухе почти пришел в себя, услышал чьи-то протяжные стоны.

— Эй, кто здесь? — крикнул я, хватаясь за автомат.

— Мужик! — простонал кто-то совсем рядом. — По… моги!

Я не сразу его нашел. А когда разглядел в луче фонарика, понял, что бедняга не жилец. Комбез в лохмотья драный, обгоревший и буквально пропитан кровью, все лицо обожжено до живого мяса, один глаз вытек, левая рука раздроблена, видимо пулей.

— Мужик, помоги! — зашептал бедолага, когда я посветил ему фонарем в лицо.

— Сейчас, сейчас… — Я лихорадочно размышлял, что мне делать, нести его на себе в здание вокзала, или звать подмогу. — Это кто тебя так?

— Ты… не мне… по-омогай, мужик…ооооой!

— Ты лежи, я сейчас позову кого!

— Погоди… слышь, там…. братан мой младший, Толян…попали мы в Копачах…

— Куда попали?

— Пришли они, — дрожащим голосом шепнул раненый, и глаз его наполнился таким тоскливым смертным ужасом, которого я не видел никогда. — Не знали мы… мотанули оттуда, а они за нами… мать их. Я в «Жарку»… залетел. Ооооой!

— Ты помолчи, силы побереги… сейчас я.

— Толяна, братку, спасите…ооооххх! — Раненый захрипел страшно, задергался, уцелевший глаз будто выкатился из глазницы и остекленел. Я еще какое-то время сидел рядом с таким чувством, будто я виноват в его смерти, а потом сообразил, что только напрасно теряю время.

Индус и Глыба сразу перестали улыбаться, как только меня увидели — верно, выражение моего лица заставило их забыть все заготовленные к моему возвращению шутки. А потом мы втроем вернулись к мертвецу.

— Прямо шаурма тебе готовая! — сказал Индус, осматривая покойника. — Даже признать нельзя, кто таков.

— Смотрите, пацаны, — произнес Глыба, рассматривая содержимое рюкзака, — да тут целый арсенал!

Мы глянули. Рюкзак был полон пачек пистолетных и винтовочных патронов, упаковок осколочных гранат М406 для подствольника и сигнальных ракет — все «мейд ин ненаша», с английской и немецкой маркировкой. А еще в рюкзаке оказались несколько отличных боевых ножей, армейские турникеты С-А-Т для остановки кровотечения, и два профессиональных набора слесарных инструментов, тоже иностранные.

— Что он тебе еще сказал? — странным тоном спросил Индус.

— Просил брата младшего спасти, который с ним был. Толяна какого-то.

— Это из Копачей он полз, так?

— Ага.

— Мешочек этот надо нашим передать, — сказал Индус, — чувствую я, тут дело серьезное по всем статьям. Глыба, глянь, ПДА у него есть?

— Есть, но обжаренный по всем правилам кулинарного искусства, — Глыба продемонстрировал нам оплавленный ПДА бедняги.