- Ну и вонь... - снизу поднялся хозяин. - Жены, хотите ли вы спать?

- Нет, - с легким поклоном ответила та же женщина. - Слава Всевышнему, мы не устали.

- Неужели вы останетесь, чтобы выслушать дикарскую песню, которую споет нам это грязный вонючий раб?

- Мы останемся, - повторила женщина, а ее соседка тихо добавила:

- Нам интересно...- Он может разбудить детей, - предупредил хозяин. - У народа хозулуни грубые, хриплые голоса. Что ж, изгнанник, чей путь начертан Всевышним, пусть твой раб начинает.

- Сядь туда и пой! - Абу-Салтан указал Чиптомаке на угол.

Стараясь не задеть плошку с горящим маслом, старик устроился на жестком полу и подогнул под себя ноги. Хозяин вышел на середину комнаты, повернулся спиной к женам и тоже сел прямо на доски. Женщины как по команде повторили его движение. Последним уселся Абу-Салтан и небрежно взмахнул рукой.

- Пой, раб! И помни, что с тобой произойдет, если твоя песня будет плоха!

"Я тебе это припомню," - мысленно пообещал ему Чиптомака, - "обязательно припомню, вот увидишь. Ты еще не знаешь старого лэпхо!"

Он взял несколько звучных аккордов, которые на трех струнах получились не совсем такими, как ожидалось, и затянул песню. Несколько минут, в течении которых гордый изгнанник устлал Вилли-Шат трупами и заставил всех себя бояться, в комнате стояла тишина. Лэпхо, как и договаривались, смотрел только на гуоль и старался не думать о слушателях, чтобы не сбиться с ритма.

Потом при каждом его "и-эмма" стал слышаться легкий щелчок, затем к нему прибавилось тихое похлопывание. Когда женщины вдобавок стали еще и хихикать, старик не выдержал и осторожно скосил на глаза. Все пятеро развалились за спиной мужа, приподняли с лиц покрывала и вовсю гримасничали. Чиптомака про себя отметил, что женщины имамов действительно имеют более светлую кожу. Возможно, оттого, что никогда не показывают лиц солнцу.

Абу-Салтан заметил взгляд старика и тихонько зашипел. Чиптомака поскорее опять уткнулся в свой верный инструмент. Смех нарастал, в конце концов расхохотался и хозяин. Лэпхо вопросительно взглянул на имама - что делать? Не пора ли попробовать удрать?

Но тот сделал успокаивающий жест, потом поднялся и низко поклонился хозяину.

- Достаточно ли тебя повеселил мой раб, о благочестивый Али-Салтан?

- Достаточно, слава Всевышнему! - ответил хозяин и опять засмеялся. - В жизни не слышал большей чуши! Это же надо, так врать! Зульфи, принеси ему лепешку и молока! А ты, гордый изгнанник, скажи, зачем явился домой?

- Я ступил на путь борьбы с шайтаном, отец, да благословит Всевышний мой меч... - склонил голову очень довольный Абу-Салтан.

- Кстати, о мече! У тебя прекрасное оружие, оно очень дорого стоит. Где ты раздобыл его?

- У меня много оружия из металла, я жил на востоке, там его находят в древних городах белых имамов, которые поглотила пустыня.

- Что? - Али-Салтан выпрямился. - Белые имамы? Их города? Ты уверен?

- Да, я видел мертвецов, - еще ниже согнулся имам. - Я имею много оружия и других предметов из мертвых городищ. Но это богатство не со мной, оно осталось в городе Вилли-Шат. Сюда я пришел, потому что случилась беда, и каждый правоверный имам должен помешать шайтану.

- Что стряслось? - хозяин даже чуть пододвинулся к сыну. - Только давай договоримся сразу: мой дом закрыт для тебя. Я могу попытаться убедить совет, что прошло уже достаточно времени, и ты сможешь поселиться на берегах Квилу. Но между нами лежит некая тайна, да простит нас обоих Всевышний... - Али-Салтан покосился на лэпхо. - Ты знаешь, о чем я говорю.

- Будь по твоему, отец.

- Хорошо. Теперь расскажи, что случилось.

- Раб! Пой вторую песню!

Чиптомака, уписывающий мягкую лепешку с молоком, возмущенно посмотрел на имама. Однако лицо Абу-Салтана стало таким суровым, что старику ничего не оставалось, как проглотить кусок, отложить еду и опять взяться за гуоль.