Пип вырвался из‑под подушек на постели и пролетел через дверь, прежде чем охранник успел отложить свой просматриватель. В руке у него появился лучемет, но вместо того, чтобы стрелять, охранник скрестил обе руки перед лицом. Флинкс прыгнул через дверной проем и двинул ногой в солнечное сплетение противнику. Только закрытые веки помешали его глазам выскочить из орбит.

С громким "бум" часовой ударился о противоположную стену, осел и привалился, словно тряпичная кукла, к ножке стула. На этот раз мини‑дракончик ответил на зов Флинкса. Он снова напряженно устроился на плече Флинкса, прожигая взглядом потерявшего сознание охранника.

Силзензюзекс поспешно подошла к нему сзади:

– Почему он не выстрелил сразу же? Фактически… – Она заколебалась, и Флинкс почувствовал как работает ее ум.

– Совершенно верно. Здесь никто не признал в Пипе опасного зверя. Единственная, кому я сказал, – это телохранительница Руденуаман. Во всей этой суматохе она пренебрегла уведомить об этом всех прочих. Мы же здесь в капкане без надежды на побег, помнишь? Единственными, кто еще знал, были Чаллис и Махнахми. Он мертв, а она сбежала.

Флинкс сделал жест в сторону охранника:

– Вот почему я отозвал Пипа и вырубил его сам. Все по‑прежнему не ведают полных способностей Пипа. Раньше или позже Линда вспомнит, что надо рассказать об этом хозяйке. Но к тому времени мы уже должны оказаться на свободе. Второго шанса Руденуаман нам не даст.

– Что мы будем делать теперь?

– Нас никто не видел, кроме небольшого корпуса вооруженных сотрудников службы безопасности и нескольких человек на руднике. Предприятие это приличных размеров. Веди себя так, словно ты знаешь, что делаешь, и мы сможем выйти отсюда неостановленными.

– Ты сумасшедший, – нервно пробормотала она, когда они вошли в лифт. – Может, это и большая база, но все равно она замкнутая община. Здесь все должны друг друга знать.

– Ты сама служила в бюрократической системе, а все еще не понимаешь, – печально заметил Флинкс. – При подобной сложной операции все очень сильно склонны придерживаться собственной специальности. Каждый взаимодействует с людьми в пределах этой специальности. Здесь едва ли однородное маленькое общество. Если мы не наткнемся на одного из охранников, встречавших нас на взлетной полосе, мы сможем передвигаться вполне свободно.

– Пока наш часовой остается без сознания, – напомнила она ему. – А потом они бросятся искать нас.

– Но, держу пари, не за пределами границ базы. Руденуаман будет больше раздражена, чем разгневана. Она будет считать, что здешняя окружающая среда позаботится о нас сама. И так оно и случится, если уйюррийцы нам не помогут.

Они вошли в кабину лифта и тронулись вниз.

– Что заставляет тебя думать, будто они помогут?

– У меня сложилось впечатление, что им не терпится поговорить со мной. Если бы с тобой было десять тупоголовых транксов, говорящих только на нижнетранксийском, и вдруг появляется одиннадцатый, разве бы ты не захотела с ним поговорить?

– Может быть, на какое‑то время, – допустила она. – Конечно, после того как я услышала бы все, что он может рассказать, я могла бы также захотеть его съесть.

– Не думаю, что уйюррийцы это сделают.

Лифт достиг уровня земли.

– Что придает тебе такую уверенность? Ягоды, не ягоды, а они всеядны, помни. Что, если они просто телепатические болваны?

– Если я неправ насчет них, то мы умрем куда более чистой смертью, чем в руках у Руденуаман. Я ставлю на две вещи: на сон и на тот факт, что я никогда раньше не видел Пипа, летящим к какому‑либо существу, которое он не собирался атаковать. – Протянув руку вниз, он погладил затылок Пипа сквозь ткань комбинезона.