— Вам бы лекции в университете читать! — издевался Квит.

— Мы, язычники, стараемся узнать как можно больше, и чем больше узнаем, тем шире наше чувство родства со всем миром. Мы не воюем с христианами. Мы видим, что русский народ через страдания и боль, через свой пламенный дух сумел перебороть чужебесие. Но все это еще не говорит о том, что его единственное спасение во Христе.

— Вы настроены очень воинственно. Это правда, что вы намерены требовать возвращения высотки, именуемой вами Холм Велеса?

— Да, мы, как правопреемники русского исторического язычества, готовы доказать наше право на сокровища «национального периода» в международном арбитражном суде.

— Боюсь, что в международный арбитраж вы, Будимир, обратитесь нескоро. Сознаюсь, ваша жаркая проповедь возымела на меня действие, но быть последовательным язычником сегодня, должно быть, крайне тяжело.

Будимир удивленно поднял брови.

— А как же! — поднажал Квит. — Язычники обязаны сжигать жен вместе с их умершими мужьями, «избивать старую чадь», то есть убирать престарелых родичей, если доход в семье ниже прожиточного минимума. Истинные язычники «чтут срамные уды, в образ сотворены» и «похищают девиц у воды». Кстати, и Лада Ивлева тоже погибла у воды, вернее от воды.

— При чем тут это? Вы вырываете куски целостного учения, то есть занимаетесь «ересью». По-гречески это слово означает «выбор». Но ереси больше присущи христианству с его запретом свободного познания, «гнозиса». Христианство устояло лишь на жестком запрете развития и познания. Жрецам новой веры везде мерещился рогатый, и любой психиатр знает название этому явлению.

— Да, психиатрия, так сказать последняя инстанция даже для следователей. Позвольте взглянуть на ваш нож, разрешение на ношение имеется?

Перед тем, как протянуть руку к кинжалу в грубых кожаных ножнах, Квит успел мигнуть помощнику, давно караулившему в дверях.

Будимир инстинктивно схватился за нож.

Через секунду ему заломили руки за спину и опрокинули на колени.

— Да, не скоро, не скоро… До арбитражного суда еще далеко, ох как далеко. А вам для начала придется объяснить, как попали пряди волос и подвеска погибшей Лады Ивлевой в ваше становище.

— Не понимаю, о чем речь, — прохрипел волхв, с ненавистью глядя на Квита.

— Волосы изъяты десять минут назад в присутствии понятых из-под объекта, именуемого «древом желания». А подвеска висела на ветвях. Как она там оказалась? Говори!

Будимира силой удерживали на коленях, Квит взял в ладонь густую гриву волхва и, заломив голову, с минуту смотрел в его горящие ненавистью глаза.

— В глаза, в глаза смотри!

С преступниками, отягченными чувством вины, этот прием срабатывал безотказно: особо нервные из «мокрушников» боялись, что следователь читает в их зрачках картину убийства.

— Овечкин Сергей Михайлович, вы обвиняетесь в убийстве с ритуальными целями. И чем скорее вы начнете сотрудничать со следствием, тем больше шансов, что разбирательство не будет слишком тяжелым для вас.

— Ты лжешь… Больше я ничего не скажу.

— В таком случае вы арестованы.

На запястьях Будимира щелкнули наручники.

— Итак, с какого времени ваша секта практикует человеческие жертвоприношения?

Будимир молчал.

— Вы будете отвечать?

— Нет.