– Ох, Климентина! – Летиция, похоже, не заметила примирительных ноток. – Понятно, что пришла твоя пора влюбляться в молодых людей! Дома, в Британии, возле Хартлпула ты чувствовала бы себя гораздо спокойнее! В нашем доме никогда не появлялись люди сомнительного происхождения! Да в те времена ты никогда не гнушалась дружбой с простыми порядочными людьми. Помнится, ты была привязана к Майклу Смиту, нашему молочному брату. Вам ведь было хорошо, когда вы носились по лесам и полям на пони! Кажется, вам нравилось выслеживать меня и Гарольда? – Климентина мгновенно стала пунцовой. Румянец покрыл шею и открытую часть груди. Летти сделала вид, что не замечает этого. – Только не вздумай сбежать с каким-нибудь клерком или банковским служащим, Климентина! Я совершенно не боюсь позора, лишь бы ты чувствовала себя комфортно! Отношения в обществе стремительно меняются, упрощаются. Но мама и отец не перенесут твоего сумасбродства! Они у нас, к сожалению, консерваторы, и с этим тебе придется смириться!

Летиция внезапно почувствовала, что ей стало легче дышать. Густая липкая испарина покрыла все тело, лицо и шею. Она глубоко вздохнула и расправила плечи. Напряжение в столовой внезапно разрядилось. Климентина вздохнула и рассмеялась:

– Согласна! Увы! Бежать не с кем, да и некуда, Летти! Отец отправит в погоню всю береговую охрану. Быстроходные маломерки в два счета настигнут любой корабль! На море царят пираты! Я не горю желанием стать их жертвой!

Климентина, наконец, справилась со смущением и поднялась. Швырнула на край стола испачканную сиропом салфетку. Похоже, в этом жесте выразился последний всплеск ее сегодняшней враждебности.

– Если задумаю сбежать из дому без венчания, обещаю: ты узнаешь об этом раньше всех, сестричка! Хотя вряд ли я отважусь обидеть мамочку и папулю! – Она расслабилась. Собственные переживания уже не казались Климентине столь драматичными и болезненными. – Летти, скажи, ты и в самом деле до сих пор любишь своего Гарольда Маккензи? Не пора ли навсегда похоронить его? Навсегда предать забвению все, что связывало вас. Все давно смирились с его трагической гибелью! Одна ты продолжаешь скучать и тосковать! Хотя, похоже, не сомневаешься, что его больше нет на этом свете!

– И ты, Климентина?! – Летти испытующе смотрела на оттаявшую сестру.

Она сделала вид, что не совсем понимает. Однако настаивала на продолжении разговора:

– Летти, что я сказала такого?

– Ты хоть и была тогда еще подростком, но тебя так и распирало от ревности! И ты до сих пор влюблена в Гарольда Маккензи, разве нет?! – Летти смотрела в сторону, делая вид, что поправляет подвернувшийся задник открытых домашних туфелек.

– А я предполагала, что ты замечаешь только его, Летти! – Климентина освобожденно и счастливо засмеялась. – Ну, уж сестричка! Ты обо всем знала и помалкивала?!

Климентина с восторженным воплем кинулась на шею Летиции. Та мягко высвободилась.

– Ох, Климентина! Подожди! Не надо обниматься! Вдруг у меня тропическая лихорадка?! Не хватало, чтобы еще и ты заразилась! Бедный папочка совсем измучается с больными дочурками. Но такой, миленькой и смешливой, ты мне очень и очень нравишься, малютка Климентина! Не будь вредной злючкой! Признайся: там, в Хексемском лесу, ты следила за нами, словно маленькая шпионка-негодяйка?! – Летти добродушно рассмеялась и хитровато прищурила глаза. – Тебе помогал некий известный всем молодой человек из деревни! Вместе вы так шумели, что моя лошадь пугалась и рвала поводья из рук!

– А ты успокаивала ее и угощала земляникой.