Он не знал, почему делает это, ведь Таяна могла погибнуть и на космодроме, и здесь, погребенная тысячами тонн камней. А за его спиной в воздухе отчетливо нарастал зловещий свист – флайеры Третьих людей шли на посадку.

Задыхаясь от бешеных ударов сердца, Хаммонд пробрался в небоскреб через одно из разбитых окон и побежал по коридорам.

Как ни странно, здесь царил относительный порядок, словно катастрофы и не было, только стены не светились как обычно.

Около площадки с лифтами высилась груда арматуры и каменных блоков. Хаммонд решил подняться по шахте на следующий этаж, как вдруг увидел Таяну.

Она сидела, прислонившись спиной к искореженной кабине лифта. На ее белом как мел лице не было видно даже царапины. Хаммонд вскрикнул от радости, но затем увидел, что Таяна руками держится за правый окровавленный бок.

– Кирк… – прошептала она, силясь улыбнуться. Вместо этого ее лицо исказила гримаса боли.

Хаммонд опустился на колени и поцеловал ей руку, с ужасом глядя на кровавую рану. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – Таяна обречена. Даже странно, что до сих пор она не умерла. Видимо, невероятная жизнеспособность враменов продлила агонию.

– Тебе необходима помощь, – с трудом выдавил он бесполезные слова утешения. – Врач…

Таяна покачала головой и прижалась к нему, дрожа всем телом.

– Мне уже ничто не поможет, – прошептала она слабеющим голосом. – Даже врамены умирают… Я жила долго, очень долго… но видела так малого хорошего… Только ты, Кирк, дал мне глоток счастья… Раньше я презирала женщин‑хооменов, но теперь… теперь я завидую им… Пусть судьба отводит им всего несколько десятков лет… это так много, если рядом любимый… Я прожила века… но была счастлива всего несколько дней… Спасибо, милый…

Она замолчала, хрипло дыша, бессильно опустив голову на его плечо. Хаммонд сцепил вокруг нее руки так, словно удерживал остатки жизни. Однако с каждым дыханием силы покидали Таяну.

– Поцелуй… меня… в последний раз… – прошептала она еле слышно.

Хаммонд осторожно повернул ее голову, но губы Таяны были уже холодны.

Он еще долго сидел, вглядываясь в дорогое для него лицо. Как ни странно, сейчас оно было совсем иным, чем прежде, – детским, беззащитным, немного испуганным. Оно не было сейчас красивым, как прежде, но стало милым и трогательным. Казалось, Таяна ненадолго заснула.

Хаммонд поцеловал ее еще раз, а затем закрыл ей глаза.

…Он очнулся от болезненного оцепенения, услышав где‑то снаружи звук смеха. Казалось, десятки людей хохотали, увидев там, на обломках цитадели враменов, что‑то очень забавное.

Хаммонд осторожно прислонил тело Таяны к груде обломков, а затем, сняв куртку, закрыл ее лицо. Неоглядываясь, он пошел назад по коридору к выбитому окну, чтобы взглянуть, что же смешного нашли Третьи люди в разрушенной Шаранне.

Несколько десятков богоподобных мерзавцев окружали взбешенного Римера, который обрушивал на них потоки проклятий. Старый врамен с развевающимися седыми волосами призывал небо покарать безумцев, убивших своих отцов и матерей, а дети только смеялись в ответ. Они выглядели триумфаторами, одержавшими славную победу над злейшим врагом; победителями, не испытывающими ни тени жалости к поверженному противнику.

Это они убили Таяну.

Хаммонд подобрал в груде обломков стальной прут и начал спускаться по искореженным обломкам арматуры. Он понимал, что в лучшем случае сумеет убить только одного из этих весельчаков, но и это было кое‑что.

Ример обернулся и вдруг замолчал, увидев приближающегося Хаммонда. Третьи люди тоже перестали хохотать. Их лица помрачнели, в глазах появился страх.

Но они испугались не Хаммонда. Обернувшись, он увидел, как из разбитого небоскреба вслед за ним вышли четверо детей.