Сергей Лукьяненко. Звездная теньЗвезды - холодные игрушки - 2Пролог
На космодромах трава не растет. Нет, не из‑за свирепого пламени двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравы проливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах горючего, при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных протечках в изношенных трубопроводах. Но этот космодром – не земной. Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженного зеленого поля. Его можно было счесть теннисным кортом для великанов или порождением больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера. Впрочем, здесь деньги не в ходу. Лицо саднило, словно какой‑то невидимый садист тер изнутри кожу наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания на боль. На зеленой ладони космодрома в хаотическом порядке торчали маленькие серебристые кораблики. Недавно я уже стоял здесь, но тогда мое одурманенное сознание не могло оценить зрелище с точки зрения землянина. А теперь… теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество, потом – на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял неизвестные – те корабли, что были в космосе или на планетах Друзей, а также крейсера, которые вообще не покидают орбит. Результат, конечно, получался весьма приблизительный. С разбросом в целый порядок. Но какая разница, что упадет на голову – тонна кирпича или десять тонн? Покусывая травинку, я откинулся на спину. Посмотрел в небо. Что может быть более неизменным в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуя кислый сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо… Как переворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный и ленивый, прищуренно вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоих плечах, и ты держишь е над небом. Последний и единственный атлант… Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. А небо покрывала узорная вязь облаков‑для‑приятно‑прохладной‑погоды . Сквозь такую решетку не упадешь. Не мне держать этот мир на плечах. Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги. Посмотрел на неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание к нему вернется не скоро. – Куалькуа, ты закончил? – вслух спросил я. Да . Ваши лица и кожный покров идентичны , – беззвучным шепотом отозвался симбионт. – Спасибо. Мимикрировать фигуру ? Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешала бы. Но сама мысль о новой боли, которую принесет перестройка тела, вызвала легкую панику. – Не надо. Присев на корточки, я начал стягивать с чужака одежду. Хорошо, что здесь предпочитают свободный покрой. – Как думаешь, прорвемся? – спросил я существо, жившее в моем теле. Возможно . У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнее время мне это стало нравиться. Облачившись в одежду чужака, я встал во весь рост. В полукилометре виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские? Заправочные базы? – Может быть, корабль Римера еще не уничтожен? – риторически спросил я. – Хорошо бы вернуться на нем… Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, что я уловил отзвук его эмоций. Легкая ирония, симпатия и одобрение. Возможно ли, чтобы существа, используемые как живые механизмы, как броня и устройства наведения торпед, настолько сроднились с техникой? Возможно ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для них редким достоинством? – Пора домой, – сказал я. Тому , у кого он есть … – А вы… Когда‑то наша раса не согласилась с решениями Конклава . |
