— Мы уже однажды были в таком положении — там, в Долине Миражей, — напомнил другу Корин. — И едва все не провалили. Вернее, не мы, а… Кстати, ты что-нибудь слышал о Поплавском или Саблине?

Асташевский тяжело вздохнул и еще больше помрачнел.

— Сломались парни, что здесь говорить…

— Виталий все так же работает в сельской школе?

— Да. Где-то под Рязанью преподает физкультуру, ведет кружки по самбо, карате и айкидо. Я сто раз приглашал его вернуться сюда, на Марс, да и не только я… Сам знаешь, Виталия никто особенно и не обвинял. Но он человек гордый, сам послал себя в добровольное изгнание. Говорят, женился, обзавелся чудесным сынишкой… Но мне ни разу так и не ответил.

— Понятно. А Володя? Слышал, что он стал крупным коммерсантом.

— Э-эх… Вранье все это. Не такой человек Володя, чтобы становиться заурядным денежным мешком. Года два он провел в Антарктиде рядовым полярником, а затем растворился где-то в Юго-Восточной Азии. Ходили слухи, что он стал буддийским монахом, но я в это не верю. А во всем виновата проклятая журналистская братия. Сколько лет превозносила его до небес, а затем набросилась, словно стая акул на большого кита. Обвинили во всех смертных грехах, назвали чуть ли не врагом человечества номер один. А ведь нью-дориане улетели бы с Земли в любом случае, даже если б Володя и не шантажировал их!

— А мы не сумели его защитить, — грустно сказал Корин.

— Да, не смогли. Но сейчас у нас наконец-то появился шанс поправить положение. Если удастся протянуть хотя бы тоненькую ниточку взаимопонимания между Землей и Андорой… Э-эх, жаль, с нами не будет Ашота! Он человек восточный, хитрый и умный… Ладно, попытаемся как-нибудь справиться вдвоем.

— Но нас, конечно, проинструктируют знатоки дипломатии?

Асташевский вздохнул и с унылым видом повертел в руках пустую бутылку.

— Меня уже так проинструктировали, Игорек, что родная жена перестала узнавать. Хожу по дому, словно на цыпочках, даже мебель не дрожит, как обычно. О Господи, галстук стал носить на вечеринки! Ты когда-нибудь видел меня в галстуке? Я — нет. На ночь вместо детективов читаю томик Талейрана, а остальное время беседую по очереди аж с двумя десятками главных специалистов ООН. Кстати, через час мы с тобой должны явиться в Большой Сырт, и вся эта банда в смокингах возьмется за нас всерьез. Особенно за тебя, конечно, — ты же еще не в курсе, какой вилкой надо есть холодную осетрину и как вести тайные фотосъемки с помощью камеры, встроенной в пуговицу пиджака.

Корин захлопал глазами.

— Ты… ты серьезно? — выдавил он из себя. Асташевский невесело рассмеялся.

— А ты как думал? Мы же с тобой, братец, вроде бы как эмиссары человечества. Когда я вспоминаю об этом, хочется утопиться в марсианском канале. Кстати, у нас еще есть время позагорать на соседнем пляже. Ты никогда не плавал при пониженном поле тяготения, Игорек? Побежали, у нас еще… хм-м… целых сорок три минуты!

Не одеваясь, друзья спустились вниз. У гаража их поджидал Максим. Отсалютовав отцу, он строевым шагом подошел к пескоходу и забрался в кабину водителя.

— Видал? — тоскливо сказал Асташевский. — Родной сын смотрит на меня, как на Бога! Даже огрызаться перестал, а из школы носит чуть ли не по три пятерки в день.