— Как спалось, звездный странничек? — спросил он. — Кошмары не мучили?

— Еще какие, — буркнул Корин и, усевшись на высокий стул, открыл банку с пивом.

— Я тоже провел веселенькую ночь, — вздохнул Асташевский. — Эти проклятые стимуляторы памяти сыграли со мной злую шутку. Знаешь, какие мне снились сны? Я вспомнил все случаи в своей жизни, когда что-то и где-то бесследно терял. Черт побери, да каким же я был лопухом! Еще в школьные годы как-то стянул у матери из сумки две сотни баксов — хотел купить фирменную теннисную ракетку. Стащил — и так струсил, что спрятал их в какое-то ну очень надежное место. Наутро мать подняла крик, и мне пришлось часа два беспрерывно врать и оправдываться. Когда буря миновала, я поскакал на одной ножке в свою комнату—но баксов так и не нашел. И знаешь, где они были мною, умником, спрятаны?

— За плинтусом, — немедленно ответил Корин, потягивая прохладное пиво.

Асташевский в изумлении воззрился на него.

— Стоп, а ты откуда знаешь?

— Оттуда, что сам был точно таким же хитрецом, — ответил Корин, принимаясь за бутерброд с ветчиной. — Когда я кончал институт, мы с матерью затеяли капитальный ремонт, и рабочие нашли мою заначку. Вот для них был праздник! Когда я спустя неделю наведался домой, чтобы принимать работу под ключ, нашел на полу храпящих работяг и море бутылок. Дальше того, чтобы отодрать плинтуса, они так и не продвинулись.

Асташевский расхохотался.

Позавтракав, Корин с тоской взглянул на часы, висящие на стене.

— Время-то как бежит… — уже девять. Вадим, ты меня покатаешь на яхте?

— Конечно!

— А Марина и ребята с нами поедут?

— Обязательно. Сейчас пойду их будить — сам понимаешь, последние дни оказались для них тоже нелегкими.

Асташевский ушел. «А ведь сегодня среда, рабочий День, и в школе еще не кончились занятия, — подумал Корин. — А семья Вадима в полном сборе. Неужели мы на самом деле улетаем на звезду Барнарда? Шесть световых лет.., с ума сойти можно!»

Прогулка на яхте по марсианскому каналу была настолько чудесной, что настроение Корина вновь поднялось. Вадим выглядел очень бодрым, непрерывно шутил, очаровательная Марина хохотала, помогая мужу управлять парусами. Максим нырял в зеленые воды, подпрыгивая метра на три в воздух и делая тройное сальто-мортале, а шестилетняя Люся показывала гостю, чему научилась в школе художественной гимнастики. Никто и слова не обронил о предстоящем прощании, и лишь иногда Корин ловил в карих глазах Марины отблеск страха. Сам он загорал, лежал на корме, опустив руку в теплые волны и лениво разглядывая проплывающие мимо зеленые берега. «А ведь меня и провожать-то некому, — подумал он. — Мама умерла, друзья ни о чем не подозревают, бывшие подруги заняты своими семьями и лишь изредка посылают мне открытки… Марта… да, наверное, это единственная женщина, которую я хотел бы увидеть в космопорту среди провожающих… Но по иронии судьбы ее больше нет — хотя я лечу именно к ней. И как же я, осел, раньше не догадался, что Царевна была неравнодушна ко мне! Проглядел, прошляпил… Лучше бы она умерла!»

Часа через два яхта вновь пришвартовалась к причалу, и все, весело переговариваясь (даже слишком весело), вернулись к коттеджу Там Корина и Асташевского уже ждал микроавтобус и два лимузина с флажками ООН.

Смех разом стих. Дети молча полезли в микроавтобус, а Марина ненадолго отлучилась в коттедж якобы для того, чтобы выключить кухонный автомат. Вернулась она в чудесном розовом платье и с покрасневшими глазами. Она уселась на заднее сиденье и обняла мужа.