Спустя два дня челнок после короткого разбега поднялся в воздух и, быстро набрав большую высоту, направился в сторону Заповедника.

Оставив дела, все ученые подошли к окнам. Особенно волновался Крайнев — он-то лучше всех знал, сколько летательных аппаратов сжевали волны провремени над зоной давней космической катастрофы.

Но все обошлось. Прошла вторая, третья, четвертая секунда полета — но защита челнока выдержала. Сделав широкий вираж, космическая машина двинулась к эпицентру взрыва, располагавшемуся в двух километрах над Долиной Миражей. Когда информация с борта челнока стала поступать в вычислительный центр Института, Корин перекрестился. Стоявший рядом Крайнев сделал то же самое, а затем вытащил из кармана платок и вытер вспотевшую лысину.

— Слава Богу, обошлось, — почти простонал он. — Пойду пропущу рюмочку и побегу встречать новых гостей. Интересно, кто они такие?

— Астрофизики, — пояснил Корин. — Кстати, глоток-другой коньяку мне тоже не помешал бы.

— Почему астрофизики? — изумился Крайнев. — В моем Заповеднике, словно в Греции, есть все, кроме звезд, конечно.

— Зато в Галактике их полным-полно, — усмехнулся Корин, а сам подумал: как там дела, среди звезд?

Вечером он получил шифрограмму из Москвы. В окрестностях звезды Барнарда разразилась первая космическая битва.

Корабли гербодов появились вблизи Андоры спустя всего двое суток после того, как первые десять звездолетов нью-дориан вышли на оборонительные рубежи, неся на борту ракеты с земными ядерными боеголовками. Видимо, это было не случайно — разведчики наверняка обнаружили караван транспортов, пришедших в систему звезды Барнарда со стороны Солнечной системы, и сообщили об этом на Главную базу гербодов.

Командир Патруля-1 Вадим Асташевский стоял на командном мостике и мрачно наблюдал за тем, как на главном экране из глубин тьмы один за другим выплывали крошечные огоньки — один, второй… пятый.

Сидевший рядом на месте главного наблюдателя молодой нью-дорианин прикоснулся щупальцем к пульту управления дальновизором — и тотчас на одном из дисплеев высветился контур звездолета гербодов. Это был не разведчик, а настоящий металлический монстр длиной около двухсот метров, обросший, словно грибами, многочисленными боевыми башнями. Какое оружие несли на борту корабли противника, было неизвестно, и это больше всего озадачивало Асташевского.

— Внимание всем капитанам кораблей, — произнес Асташевский, включив радиофон своего скафандра на общую волну. — Перестроиться в клин! Огонь открывать только по моей команде!

— Простите, командир, но мы можем достать гербодов ракетами дальнего боя, — возразил один из капитанов — судя по голосу, это был Виктор Шадрин.

Асташевский сурово нахмурился. Всем были хороши нью-дориане, но вот понятия о военной дисциплине у них отсутствовали почти полностью.

— Я не собираюсь первым развязывать космическую войну, — едва сдержавшись, пояснил Асташевский. — Возможно, нам все-таки удастся вступить в переговоры. И впредь прошу мои приказы не обсуждать, а четко и быстро исполнять, ясно?

— Ясно, — согласился Виктор и отключил связь. По команде Асташевского его звездолет «Владимир» включил генераторы и вскоре весь был окутан голубым коконом силового поля. То же самое сделали и остальные корабли Патруля. Совершив не раз отрепетированный маневр, они выстроились клином — и почти одновременно космолеты гербодов разошлись в стороны, продолжая движение широким серпом. Подойдя на дистанцию в сто тысяч километров, они одновременно выстрелили узкими голубыми лучами, нацелившись на корабль, находившийся в самом центре клина Патруля.