Кейд понял, что зря потерял время. Куигби явно уже все для себя решил, и переубедить его невозможно, сколько ни старайся. Подать на него жалобу? Но это скорее всего не поможет и только еще больше все осложнит. И дело вовсе не в том, что у судьи сложилось предвзятое мнение обо всех агентах по делам индейцев – просто ему не по вкусу именно он, Кейд. Так что впредь надо будет передавать своих арестованных агенту из другого округа, чтобы их судил другой судья. Пусть это будет выглядеть так, будто он не выполняет свою работу, но это все же главное, что преступления, совершенные против индейцев, теперь не останутся безнаказанными. Он встал:

– Вижу, судья, что с вами невозможно вести дела.

– Имейте в виду, Рэмзи: я не забуду этого разговора.

«И я тоже», – вертелось на языке у Кейда, но он промолчал.

Что ж, он попытался образумить этого человека, потерпел неудачу и теперь будет искать правосудие в других местах. Он хотел было спросить, что Куигби собирается делать с Бэллардом, но потом решил, что не стоит. Ему не хотелось больше думать ни о чем, кроме Сэм. Она ждала его, и он поспешил к ней.

Они были вместе почти две недели и за это время сблизились и лучше узнали друг друга. Сэм еще больше полюбила Кейда за его сочувствие к индейцам, особенно к детям и старикам.

Они посетили несколько резерваций.

Особенно Сэм была рада тому, что снова побывала у канза. Сначала те не поняли, почему она приехала с Буйным Духом, но Кейд быстро объяснил им, что Селеста на самом деле не Селеста, а Сэм, и что теперь она все знает и они друзья. Все это было очень запутанно, но белая женщина понравилась канза еще в первый раз, она тогда вела себя смело и мужественно, и они были рады увидеть ее снова.

Увидев Храброго Орла, Сэм добродушно пожурила его за то, как с ней обращались, когда сняли с поезда, а он заметил ей, что ни от кого не слышал такой неописуемой брани.

– Некоторые слова белого человека я предпочитаю не знать, – сказал он, скорчив гримасу.

Они извинились друг перед другом за все прошлые обиды, и к тому времени когда Кейд собрался уезжать, Сэм знала, что Храбрый Орел стал и ее другом.

– Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, достаточно послать мне телеграмму, – сказал он ей.

– Телеграмму? Но куда?

– Мой народ все время слушает провода белого человека. Мы знаем, какие звуки издают слова, когда летят по воздуху, и твое послание дойдет до меня. Спроси Буйного Духа – он подтвердит, что может найти меня в любое время.

Пребывание Кейда и Сэм у канза оказалось недолгим – Кейду потребовалось выехать на индейскую территорию. Пришло известие о том, что припасы, предназначенные для индейцев, живущих в другой резервации, опять украдены бандитами. Кейд сказал себе, что поймает этих ублюдков, но не станет передавать их судье Куигби, а позаботится о том, чтобы их судили в другом округе.

В последний перед отъездом вечер Кейд и Сэм, стараясь не привлекать к себе внимания, въехали в Эбилин и сняли комнату в одной из самых маленьких гостиниц. Сэм поднялась в номер по черной лестнице. В конце концов, ее здесь многие знали, и она не хотела, чтобы о ней пошли сплетни, тем более что она сказала Лайману, что уезжает в Ливенуорт, к старой подруге. Нельзя, чтобы ее видели в гостинице вдвоем с мужчиной.

После ночи, полной страсти, которую, казалось, они никогда не утолят, Сэм и Кейд лежали, тесно прижавшись и наслаждаясь близостью друг друга.

– Если бы ты знала, как мне не хочется уезжать от тебя, Сэм, – сказал он после долгого молчания. – И оставлять тебя здесь, в Эбилине. Это опасное место. Я уже рассказывал тебе о маленьком внуке судьи Куигби, убитом шальной пулей.

Да, Сэм знала об этой трагедии и всем сердцем сочувствовала Мириам Эпплби.