— Хармен имеет в виду то, — продолжил Бек, — что, хотя вещество, из которого были сделаны ворота, ядерным взрывом разбросали на сотни или даже тысячи миль, оно не утратило своего единства. За столетия оно снова собралось вместе, как бы стягиваясь. И более того, оно сейчас там же, где и было раньше. По расчетам Хармена, сейчас ворота уже снова воссоздались. — Рит нахмурился.

— Хочешь сказать, что все молекулы стянулись туда, где они были до взрыва?

— Правильно, — начал было Бек, но алхимик его поправил:

— Тинктура не имеет молекул. Вещество, состоящее из атомов и молекул, — это загрязненная форма первоначальной гиле, которая едина, проста и неделима, что трудно поддается пониманию. Человеку, привыкшему руководствоваться грубым чувственным восприятием, может показаться, что при определенных условиях ее можно разделить. И опять же, очень большая сила может утончить ее до такой степени, что может показаться, будто она исчезла, однако по истечении времени она снова примет такую же форму, какая была у нее в момент дистилляции. Гилические объекты можно заставить изменить свою форму только при помощи очень сложных алхимических процессов.

— По вашему мнению, с воротами так все и произошло? — спросил я.

— Хотя ворота и не из чистой гиле, сходство веществ очень близко, так что все сказанное относится и к воротам.

— В общем, так, — заключил Бек, — если всех тонкостей не понимаете — не волнуйтесь. Самое главное то, что мы знаем, где находятся ворота. И нам надо добраться до них до того, как у нас кончится продовольствие.

Грейл все это время чистил свой пистолет. Он в гневе отшвырнул его, что было редким для него проявлением недовольства.

— Все это полный идиотизм! Знаешь, что я думаю, босс? Тебя водит за нос этот псих-алхимик!

— Ну, я не знаю, — произнес Рит более спокойным, задумчивым тоном. — Звучит разумно. То есть все связно. Но если спросите меня, то все это очень неопределенно.

— Конечно, очень неопределенно, — ответил Бек добродушно. — Это азартная игра. Может быть, мы до ворот так и не доберемся. А может быть, Хармен насчет ворот ошибается. Скоро узнаем.

Грейл разозлился.

— Нам следовало остаться в Клиттманне!

— В Клиттманне ты был бы уже трупом. Ты думаешь, что у нас был выбор? Очнись. Мы — все, что осталось от организации. В Клиттманне мы были ядром, главной конторой, и полицейские не успокоились бы, пока нас всех не похватали. Мне эта ситуация не нравится так же, как и тебе.

Тон фыркнул. По лицу ползло подленькое выражение, которое означало, что его организм нуждается в подзарядке. Я знал, о чем он думает. Есть ли на Земле какая-нибудь дурь. Может быть, он надеялся, что там она тоже растет прямо из земли. Бек снова повел шлюп. Я сел на соседнее с ним сиденье.

— Как там будет на Земле, босс?

— Кто его знает. Похоже, что Земля и Каллибол существуют в разных… временных системах. — Ему явно и самому это было малопонятно. — Иногда одна система ускоряется относительно другой, иногда замедляется. За столетия, прошедшие здесь на Каллиболе, на Земле прошел миллион или более лет. Никто не знает, что мы там найдем.

Я посидел минуту, осмысливая сказанное.

— Значит, это путешествие в одну сторону. Назад мы не вернемся, так как…

Бек бросил на меня свирепый взгляд.

— Клейн, мы вернемся назад! В этом не сомневайся! — Он вдруг усмехнулся.