– Итак, – поморщилась Аврора на мой бутерброд. – Судя по всему, мы не сможем решить наш вопрос посредством продолжения… нашего сражения.

Посредством продолжения нашего сражения – почти поэзия. Я пожал плечами, бутерброд был хорош, крабы, сливочное масло со слезой, укроп…

– Мы уже разрушили половину острова, не хочу, чтобы пострадала остальная часть…

– Мы разрушили половину острова, и никто нас не остановил, – перебил я. – Вот это факт сам по себе выдающийся!

– Поэтому нам и надо отсюда выбраться, – перебила в свою очередь Аврора. – Чтобы узнать, что происходит…

– Просто у тебя орехи эти могут скоро кончиться, – ухмыльнулся я, – а водорослями ты питаться не хочешь…

– Я в любой момент могу перейти на солнечную энергию, – парировала Аврора. – Солнца тут достаточно.

Фрукторианцы это могут. Тренироваться надо лет десять, а потом питаться только солнечным светом. Правда, будешь, как мумия, – тощим, слабым, мозги не работают, тошнит все время, зубы некоторые выпадают. Видел я, кстати, одну такую фанатичку – уже три года ничего не ела и еще рассчитывала не есть пять лет, а потом думала перейти к левитации. Однажды подул ветер, и ее закинуло на музейную силосную башню.

– Ну да, сможешь, – согласился. – Только ноги будешь еле таскать. И волосы выпадут… Хотя у тебя и так уже выпали. Тогда зубы…

– Повторяюсь, – Аврора хищно посмотрела на мой бутерброд, – надо сосредоточиться на наших с тобой обстоятельствах. Как будем решать проблему? Мне кажется, стрельба себя исчерпала.

Я пожал плечами. Наверное, она права. Наверное, наши силы действительно равны. Во всяком случае, ее неумение стрелять с лихвой окупается умением комбинировать, выстраивать ситуации и предугадывать мое поведение.

– Молчание – знак согласия? – спросила Аврора.

– Отчасти. Я не согласен, что мы разрушили остров, еще много всего осталось. Вилла, например. Или железная дорога с вокзалом. Есть еще где разгуляться. Или Заскок этот. Как там, кстати, Гоша?

– Ты имеешь в виду дельфина?

– Угу.

– Без перемен. Кома, насколько я понимаю, это не совсем состояние, это процесс. Но все показатели в норме.

– Отлично. Может, его в море бросить?

– Зачем? – Аврора опять уставилась на бутерброд.

– Ну как… Гошу подберут его дружки, потискают, то, се, и как новенький. У дельфинов мощное биополе, ими даже лечат…

– Дельфинами? – Аврора буравила взглядом бутер.

– Ага. Особенно нервные болезни. Берут нервоида, кидают его в бассейн с дельфинами, они его ультразвуками простукивают, биополем шпигуют – и вуаля: был псих, стал Вацлав Кюхельбекер. Если хочешь, я могу договориться с клиницистами…

– Нет, спасибо, – сказала Аврора совершенно спокойно. – В другой раз. И дельфина не будем в море кидать…

– А еще лошадями лечат…

– Хватит! – Аврора топнула ногой. – Я совершенно здорова! И не нуждаюсь в твоем шарлатанском бреде!

– Нервничаешь, – я указал на ногу, – а говоришь, здорова. От нервов же из простых средств лучше всего помогают пиявки, тебе просто настоятельно рекомендую, я сам их в последнее время большой аматер…

– Молчать! – рявкнула Аврора. – Молчать, болван, я хочу с тобой серьезно поговорить!!!

Я ошарашенно замолчал, а через минуту все-таки спросил:

– Аврора, среди твоих предков, случаем, не было прусского офицера?

Аврора порозовела.