Похоже, это маленькое племя было очень воинственным.

Маркиз подумал, что остальное узнает завтра, когда увидит их главаря.

Он нисколько не сомневался, что разбойники потребуют немалый выкуп, причем наличными.

А чтобы получить деньги, каравану придется идти обратно в Тунис.

Маркиз подсчитал, что на дорогу туда уйдет пять — семь дней и столько же на возвращение.

Эта мысль ужаснула его, но он не видел способа ускорить события, если только у главного погонщика не найдется при себе крупной суммы денег.

А так как это было в высшей степени невероятно, маркиз стал лихорадочно обдумывать возможности побега.

Но тут как раз вернулись бедуины.

Услышав, как они развязывают полы палатки, маркиз снова лег и закрыл глаза.

И только теперь понял, что лежит не на песчаной земле, а на циновке и что, пока он во власти бедуинов, эта циновка будет ему и ложем, и столом, и стулом.

Он знал, что кочевники путешествуют налегке, не обременяя себя вещами.

У них нет ничего, что не является необходимостью, и уж конечно, никаких удобств по европейским меркам.

Двое мужчин вошли в палатку, которая была настолько низкой, что им пришлось пригнуть головы, и приблизились к маркизу.

Он лежал неподвижно, не открывая глаз, и только почувствовал, что ему связывают ноги.

Затем бедуины вбили в землю крепкий столб и привязали к нему его руки.

Маркиз в тревоге осознал, что обречен на многочасовую неподвижность, которая станет невыносимой в дневную жару.

Но протестовать — он знал — бесполезно.

Оставалось надеяться, что при встрече с главарем он сумеет выговорить себе более терпимые условия.

Бедуины принесли с собой фонарь, но маркиз нарочно не открывал глаз.

Он не сомневался, что это сильные, широкоплечие молодые мужчины и он при всем желании не одолеет их обоих.

Бедуины за все время не проронили ни слова, и вышли они из палатки так же молча, как вошли, снова оставив его в темноте.

По времени, которое потребовалось бандитам, чтобы доставить его с Киркпатриком сюда, маркиз высчитал, что они находятся не больше, чем в миле от Эль-Дьема.

Но когда караван отправится за деньгами для выкупа, его скорее всего перевезут гораздо дальше.

Возможно, в горы, которые немного ближе к Тунису.

Что, впрочем, будет слабым утешением, если маркиз не придумает более быстрый способ организовать свое спасение.

И тут он вспомнил, что велел капитану яхты спуститься к югу вдоль побережья и ждать их в Махдии, и яхта, по всей вероятности, уже там.

Махдия — рыболовецкий порт милях в тридцати отсюда.

Отдавая распоряжения капитану, маркиз подумал, что, когда они увидят амфитеатр и, возможно, найдут сокровища, в которые так верит Киркпатрик, хоть это и маловероятно, будет скучно тащиться обратно в Тунис.

Конечно, можно было бы вообще туда не заезжать, но маркиза предупредили, что ни в одном другом городе он не найдет хорошего каравана с первоклассными верблюдами и арабскими лошадьми.

Кроме того, маркиз также намеревался купить лучшие палатки, которых тоже не приобрести ни в одном из маленьких городков в Тунисе.

Теперь он прикидывал, сможет ли капитан снабдить его требуемой суммой, хотя тут все зависит от того, насколько большой выкуп запросят бедуины и какую, по их мнению, он представляет ценность.

Размышляя, маркиз лежал неподвижно примерно час.

Потом заныли привязанные к столбу руки, и он осознал, что путы на ногах слишком тугие и нарушают циркуляцию крови.

Голод его пока не мучил, только хотелось пить, но вряд ли ему дадут воды.

Бедуины хитры и прекрасно понимают, что, чем сильнее их пленник будет страдать к утру от голода и жажды, тем охотнее согласится на любой выкуп, который они потребуют.

Слишком поздно маркиз обругал себя и Киркпатрика за то, что не взял с собой охрану, которая обеспечила бы их безопасность, пока они заняты раскопками.