– И как долго, Каору‑кун, ты здесь стоишь?

– Только сейчас пришел.

– Мама у тебя трусиха, не надо ее пугать, – сказала с укором в голосе Матико.

– Прости, я же не хотел напугать тебя.

– Да? Но мама‑то испугалась.

– А ты разве не заметила? Я хоть и недолго, но смотрел тебе в спину.

– Ты что, глупый. Не смотри мне в спину.

– А... Но... Я... – Начав говорить, Каору замолчал.

Даже не оглядываясь, он чувствовал стекавший по его спине взгляд.

Сказать об этом – означало понапрасну напугать боязливую мать.

– Это... Когда папа вернется?

Вернувшись к началу разговора, Каору не переспрашивал мать, когда вернется отец, вопрос был задан просто так.

– Не знаю, он все время опаздывает. Сегодня, наверное, тоже.

Как он и ожидал, мать ответила неопределенно. Каору покосился на часы в гостиной.

– Уже поздно, – сказал он со скукой в голосе.

– Сейчас у папы очень много работы. Видишь ли, он начинает исследования по новой теме, – объясняла Матико. Она, однако, не хотела показывать свое недовольство каждодневными задержками мужа.

– Похоже, мне придется не ложиться, ожидая его. Закончив расставлять посуду, Матико подошла к Каору и вытерла полотенцем руки.

– Что? Ты хочешь спросить отца о чем‑то?

– Ну‑у, в общем...

– О работе?

– Нет, не о работе.

– Может, у мамы спросишь?

Матико заявила, что берет на себя труд быть спрошенной.

– Д‑да? – нерешительно, с паникой в голосе произнес Каору и засмеялся.

– Ой, ну мама ведь смеяться не будет. Все же аспирантуру закончила.

– Да, конечно, но по курсу английской литературы.

Матико изучала в университете не английскую литературу, а культуру Америки. Особенно хорошо она разбиралась в обычаях коренных американцев. И до сих пор в целях самообразования продолжала читать книги.

– Давай спрашивай, маме охота тебя послушать.

Не выпуская из рук полотенце, она торопливо повела сына в гостиную. Каору показался странным сегодняшний интерес матери. Ему казалось, что обычно она реагирует иначе.

– Подожди немного.

Каору быстро ушел в свою комнату и, вернувшись оттуда с двумя распечатками, сел на диван рядом с матерью.

– Что, что это такое? Одни сплошные цифры, – сказала она, глядя на зажатые в его руке страницы. Если разговор заходил о чистой математике, Матико оставалось только разводить руками.

– Нет, это не сложно.

Каору протянул матери два листа, лицевой стороной вверх, и она поочередно взяла их. На обоих листах было напечатано что‑то вроде карты мира.

Поняв, что с цифрами это не связано, Матико провела рукой вниз по груди, как будто с души у нее свалился камень.

– Тут ничего необычного. Помнишь уроки географии?

В географии разбиралась даже Матико. Особенно хорошо она разбиралась в географии Североамериканского континента и была уверена, что наверняка знает по этой теме больше, чем сын.

– Да нет! Магнитные аномалии!

– Что...

Похоже, что это не было в компетенции Матико. В ее глазах появился еле заметный блеск отчаянья.

Каору взялся за дело и начал объяснять карту, схема магнитных аномалий на которой была понятна ему с первого взгляда.

– Так вот. Между усредненным показателем уровня гравитации и скорости увеличения гравитации на геологической поверхности есть небольшая разница, но дело в том, что эта разница вписана в карту числами с плюсом и минусом.

Листы, помеченные цифрами "1" и "2", содержали огромное количество данных.