И это тоже не соответствовало действительности ни в малейшей степени. На самом деле Джек имел сколько угодно возможностей участвовать в реальных событиях, когда служил во Вьетнаме. Просто у него сейчас было плохое настроение. И к тому же его служба в Юго-Восточной Азии совпала с самым концом войны, то есть с периодом поражения и отступления, когда великая армия терпела серьезный урон. Выход США из кровавой авантюры нельзя было назвать триумфальным, и это обстоятельство до сих пор продолжало мучить и тяготить Джека. Это была одна из многих вещей, в которых он ухитрялся обвинять собственных родителей, хотя Гарри находил такую позицию своего брата жалкой и ничтожной.

– Что? – восклицал он с запальчивостью. – Мамина вина состоит в том, что ты не смог укокошить столько вьетнамцев, сколько тебе хотелось? Ну знаешь, Джек, ты просто подлая свинья!

– Ну положим, войну проиграл враг внутренний, – не сдавался Джек. – Все эти студенты и хиппи, дворовые и кухонные герои. Уж у них-то точно была своя вьетнамская война! На подступах к Белому дому и на ступенях мемориала Линкольна! Но именно они провалили настоящую войну для меня! Я не застал Вьетнам шестидесятых годов, только не я! Мне достался Вьетнам семидесятых, когда играла совсем другая музыка и всякая партизанская война в джунглях давным-давно отошла в прошлое. В результате я выбрался оттуда в семьдесят третьем – как раз вовремя, чтобы спешно погрузить в вертолеты остатки деморализованных, разъевшихся пораженцев, которые способны были совершить только один подвиг – отступить на территорию сайгонского посольства. Вот каким было мое первое знакомство с новой планетарной реальностью! Даже песни тогда пели омерзительные! Нельзя выиграть войну, когда со всех сторон звучат только «Донни» и «Мэри».

Джек и Гарри бесконечно дрались друг с другом в детстве и продолжали это делать до сих пор при каждом удобном случае. Гарри не испытывал никакого сочувствия к разочарованиям Джека в армейской жизни. Он никогда и не скрывал, что считает жизненный выбор Джека идиотским. По мнению Гарри, в армии человеку дано испытать только два состояния – скуку и страх, и оба эти состояния казались ему совершенно непривлекательными. Теория Гарри, почему Джек выбрал именно военную карьеру, заключалась в том, что ему с детства досталась в семье роль любимчика и таким выбором он хотел уязвить своих родителей. Братья были подростками в шестидесятые годы, и их родители не принимали полностью контркультуру, но, конечно, покуривали травку. Оба они были преподавателями в колледже – и остаться в стороне не могли никоим образом. Шестидесятые годы вообще были трудным десятилетием. В те годы даже из самых благополучных семей многие отпрыски уходили в хиппи. Постоянное демонстративное нарушение общепринятых норм стало своего рода новой общепринятой нормой. Длинноволосые чудики вызывали положительные эмоции во всех слоях общества, а патриотически настроенные мальчики с короткой стрижкой казались чуть ли не выродками. Джек чувствовал себя чужаком в собственном доме. В то время когда идея преемственности поколений потерпела крах, он хотел иметь нормальных родителей. Пусть кто хочет становится хиппи, пусть седовласый муж открыто превозносит по телевизору достоинства наркотиков, пусть немытые и нечесаные бит-поэты и блюзмены становятся народными героями – это их дело. Если раньше традиционно воспитанные родители поддерживали в своих отпрысках желание вести себя как взрослые, то теперь все происходило с точностью до наоборот: взрослые неожиданно начали вести себя как дети. В пятнадцать лет Джек чувствовал себя так, словно во всем доме он был единственным взрослым человеком.