— Ты чего? — засмеялся он.

— По-моему, ты простыл, — серьезно ответила она. Осуждающе покачала головой. — Говоришь, завтра экзамен?

— Ну да, — он все еще не понимал.

— Ну так вот. Сдается мне, его без тебя найдется, кому принимать. — Она не выдержала и тоже расхохоталась. — Ит, и не надейся. Никуда я тебя до послезавтра не отпущу.

— Э-э-э… — Ит растерянно посмотрел на нее. — Ты серьезно?

— Уж куда серьезней. Я утром позвоню в комиссию и скажу, что ты заболел. Все, не спорь.

— Ладно. — Ит слишком долго ее знал, и то, что спорить действительно бесполезно, знал тоже. — Уговорила. Так что у тебя за портвейн такой?

…Встречались они нечасто, только тогда, когда позволяла работа. Берта на встречах не настаивала и ни перед кем свое присутствие в их жизни не обнаруживала. Изредка она бывала и у них дома, но там отношения всегда были сугубо деловыми: ведь дома постоянно был кто-то посторонний, да и на Орине эту связь вряд ли бы одобрили. Негоже рауф иметь подобные отношения с людьми, это против правил, против законов.

Но тем не менее это было.

С год назад оба начали понимать, насколько сильно этого порой не хватает — не секса, конечно, нет, не в нем дело, хотя, что тут спорить, это тоже приятно. Не хватает — ее. Именно ее, со всеми странными и порой смешными привычками, с запущенной квартирой, с окном кухни, выходящим в закат, с потемневшим от времени серебром, с ветром на балконе, с уютными креслами, с настольной лампой под зеленым абажуром и со всем прочим, таким же вот странным, неуловимо существующим, значимым и незначимым одновременно.

К двери, обитой темно-коричневым дерматином, Ит подошел первым — он нес букет. Скрипач, с предательски позвякивающим рюкзаком, шел следом, что-то тихо напевая себе под нос: как определил Ит, ту самую мелодию, которую они слышали, когда убирали квартиру. Ит нажал на кнопку, раздался приглушенный звонок.

— Слушай, сегодня у себя ночуем, да? — спросил Скрипач.

— Как скажет, — пожал плечами Ит. — Все зависит от степени… ммм…

— От степени соскученности, — захихикал Скрипач. — У меня, знаешь ли, какое-то странное ощущение.

— Какое? — рассеянно спросил Ит.

— Про этот год. Словно он в некотором роде переломный.

— Снова предложение будешь делать?

— Буду, — кивнул Скрипач. — А ты?

— А что я? Всеми руками «за», ты же знаешь. Вопрос в разводе, но сейчас…

За дверью раздались торопливые шаги.

— Ладно, потом про это поговорим. — Скрипач подтянул повыше лямку рюкзака. — Сделай мажорное лицо и вытащи цветы, идиот.

— Блин. — Ит принялся поспешно разворачивать газету. — А раньше почему не сказал?!

— Потому что я пьяный, — хмыкнул Скрипач.

— Все, заткнись. — Ит выпростал букет из газеты.

Щелкнул замок.

— Итак… — трагическим шепотом начал Скрипач.

Дверь открылась.

— Привет. — Ит улыбнулся и сделал шаг вперед. — Ну вот мы и…

Он осекся.

Она стояла в проеме, держась рукой за истершийся косяк, и неподвижно смотрела на них — смотрела так, что оба, одновременно, ощутили, как слетает напрочь недавний хмель. Скрипач оттеснил Ита плечом, протиснулся в прихожую.

— Берта, что случилось? — с тревогой спросил он.