В это время в соседнем отсеке Атилла и Аркадий заканчивали монтаж фугаса.

Леха обеспокоенно заметил:

— Кажется, старики затеяли перестрелку.

— Не отвлекайся, — пропыхтел Аркадий. — У них свои танцы, у нас — свои.

Дрожащими руками физики соединили половинки заряда, и Атилла нежно нажал пусковую кнопку. На торце ядерной мины засветился крохотный дисплей. Ради удобства исполнителей, роботы Лабиринта изготовили блок управления из земных деталей. На экране живенько сменялись цифры: 30:00… 29:59… 29:58…

— Сомневаюсь, что за эти полчаса Мозг Станции настроит тоннель и сможет забрать нас, — глубокомысленно изрек Барханов.

— А ты всерьез надеялся вернуться? — Аркадий фыркнул. — Дружище, я считал тебя сообразительнее.

Совсем рядом раздался знакомый голос Координатора:

— НЕ НАДО КОРЧИТЬ ИЗ СЕБЯ ГЕРОЕВ-СМЕРТНИКОВ. ТРАНСПОРТНЫЙ ТОННЕЛЬ УЖЕ НАСТРОЕН. ЗОВИТЕ КОМАНДИРА И ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ.

— Вот чудеса. — Аркадий счастливо рассмеялся, — Сейчас я его приведу.

Он сделал шаг в сторону люка, за которым оставались Сергей и Николай, и тут из всех пульверизаторов заструилась клейкая субстанция. Облепившая скафандры бурая мерзость мгновенно застыла, сковав движения. Алексей отчаянно завопил в надежде, что командир услышит и придет на помощь. Однако вместо старших Посвященных в отсек вошли вооруженные фурбены.

Командовавший этим отрядом спрутоящер первым делом оглядел мину и сказал:

— Свирепые существа. Хотели взорвать звездолет. И эти звери смеют называть себя носителями разума…

Двое вооруженных фурбенов унесли фугас, осторожно держа тяжелую коробку в вытянутых щупальцах. Другие разоружили обездвиженных людей, аккуратно складывая в контейнер лазеры, плазмострелы, парализаторы, сумки с гранатами. Потом землян обрызгали бесцветной жидкостью, которая растворила твердую корку, покрывавшую их скафандры. На людей надели тяжелые цепи и по одному отконвоировали на другую палубу, где поставили лицом к стене. Тайком оглянувшись, Аркадий увидел, что пять фурбенов держат их под прицелом дезинтеграторов. Чуть позже внесли бесчувственных Сергея и Николая.

Услышав в наушниках вскрик Алексея, они собирались броситься на помощь друзьям, но люк напротив снова распахнулся, и в заляпанный бурой жидкостью отсек вломились два массивных устройства, своими очертаниями напоминавшие фурбенов.

Спрутоящеры, как и другие разумные существа, строили роботов по собственному образу и подобию.

Сергей и Николай взяли на прицел шедшую в авангарде машину. Держа в одной руке лазерное ружье, а в другой — плазмострел, подполковник непрерывно давил гашетки, посылая в силовой пузырь потоки сокрушительной энергии. Николай присоединился к командиру, стараясь стрелять в те же точки. Сосредоточенный огонь четырех стволов пробил-таки щель в защитном поле, и очередной лазерный импульс распорол корпус робота. Щит отключился, после чего люди без помех расплавили машину струями плазмы.

Однако второй робот держал в щупальцах устройство, которое оказалось парализующим излучателем. Волны легко просочились сквозь силовое поле, и Сергей, выронив оружие, грузно рухнул на палубу. Рядом с ним растянулся Николай.

Очнувшись, подполковник обнаружил, что полулежит в не слишком удобном кресле, напоминающем зубоврачебное. Его запястья и лодыжки были сжаты прочными колодками. Здесь, в незнакомом просторном отсеке, его окружали вооруженные фурбены, а у стены по левую руку стояли скованные ручными и ножными кандалами друзья — четыре фигуры в троклемских скафандрах, покрытых коричневыми пятнами нерастворенной корки.

Впервые за все сорок с лишним лет своей жизни оказавшись в плену, Сергей чувствовал себя омерзительно — унизительная горечь поражения и осознание собственной беспомощности буквально выворачивали душу, так что не хотелось жить.