Славомир нагнулся и поднял с земли камень. Угловатый обломок вулканического туфа, мягкий, крошащийся под усиленными экзомускулатурой пальцами в перчатке бронескафандра. Повертев камень в руках, Славомир зашвырнул его в ближайшую яму. Грустно здесь, тоскливо и грустно, как в сумрачном подземном царстве Сумерлы. Только мертвое безмолвье кругом, и мягкий сумрак. В этот миг Славомир понял, что ему не хватает Солнца. Хотя бы одного лучика пробившегося через ватное одеяло облаков, но это только пыстые мечты. На Рионе вообще не бывает Солнца. Облака плотно закрывают небо.

На землю падали длинные смазанные в мягком тусклом свете тени. Темнело. Скоро на планету опустится ночь. Еще час, и наступит абсолютная темень. Орбита Рионы была наклонена, как и земная. Здесь так же была смена времен года. И в северном полушарии пришло время осени. На экваторе день и ночь длились почти одинаково, по половине 26-и часовых суток, но в этих широтах в это время года день был всего в девять с половиной часов.

— Что нашли в пустыне? — первым делом поинтересовался подошедший Яромил, и только затем представил своего спутника, — доктор планетологических наук Букин Доброслав Святоборович.

— Очень рад, — шагнул навстречу Всеслав, — я читал Вашу работу по газообразным планетам, интересные нетривиальные решения, давно хотел с Вами поговорить, но лично встретиться до этого дня не получалось.

— Не знал, что мои работы интересуют сотрудников спецслужб, — уклончиво ответил Букин.

— Просто меня интересовал вопрос, при каких условиях газовые гиганты могут превращаться в звезды? И могут ли сохраняться свойства металлического водорода в нормальных условиях?

— Мы пока не имели возможности наблюдать процесс звездообразования, но кое-какие наметки и расчеты есть.

— Да Вы скромничаете, прекрасная работа, хороший подбор материалов. А по пустыне, — перевел разговор Всеслав, — капитан первого ранга Прилуков обнаружил древнюю взлетную площадку.

— Древнюю?!

— Да, еще до догонов построена.

— Поздравляю, — оживился планетолог, — это открытие века. Наверное, Тихомиров от радости в пляс пустился.

— Наш астроархеолог уже работает с артефактом. Расчищает площадку от песка. А Вы чем обрадуете?

— Пока ничем, если не считать двух необычной формы озер. Сейчас сканируем грунт в окрестностях. Утром поднимем боты и зонды, расширим зону поиска.

— А озера?

— Всеслав Бравлинович, — негромко проговорил Букин, — это явно не ледниковый рельеф. Я изучаю планетологию 30 лет, многое видел, но такие ровные формы встречаю в первый раз.

— Они искусственные? — поинтересовался Бравлин Генералов.

— Может быть. Но у меня слишком мало данных. И я еще не успел просмотреть все результаты сегодняшней работы. Одно могу сказать, абсолютно ровная береговая линия, нехарактерный для ледниковых озер трапециевидный профиль с крутыми склонами.

— Не тяни душу, Доброслав Святоборович, — перебил его Старинов, — рассказывай все как есть.

— Гранитная плита, на которой мы стоим, прокрыта ледниковыми отложениями в 5-15 метров толщиной. Местами материковая порода выходит на поверхность, как этот останец. Так вот, дно этих двух озер углублено в гранит. Глубина целых 12 метров, хотя все остальные озера в районе не глубже трех метров.