— Водяной! Он там, чтоб я сдох! — Нервно облизнувшись, прошипел рядовой, который вел наблюдение по корме слева. Рослый детина с нашивками третьего года службы на рукаве напряженно вглядывался в глубину.

— Скоро всем конец, — привычно процедила сквозь зубы Ута, покосившись на подчиненного.

Здоровяк, а впечатлительный!

В следующую минуту вода бешено забурлила, и тонкая суставчатая конечность метнулась к солдату. Длинные пальцы с острыми зазубринами на стыках фаланг ловко ухватили рядового за щиколотку и потянули в море.

Рядовой от неожиданности издал сдавленный хрюкающий звук, однако его руки, ведомые древними пещерными инстинктами, действовали автоматически. Двумя экономными очередями рядовой раздробил нижний сустав нападающего, и заскорузлые пальцы моментально ослабили хватку. Солдат решительно высвободил заднюю ногу и теперь костяная клешня безвольно покачивалась в воздухе, тщетно сжимая и разжимая опасную хватку.

В два прыжка Ута пересекла платформу, моля Создателя, чтобы простреленная мезопода «водяного» удержалась хотя бы на сухожилиях. Ута крутым бедром оттолкнула солдата и с размаха, выбив дыхание из легких напрочь, грянулась на жесткий палубный настил.

До пояса свесившись с края платформы, она, рыбка такая, нашарила-таки в воде обмякшее, уходящее в глубину тело. Ей удалось ухватить пловца за мезоподу, — да, держится! — а затем две пары крепких солдатских рук вытянули тонущего на палубу.

— Место! — Гаркнула Ута, жадно хватая ртом воздух.

На платформе уже был расстелен брезент, и солдаты осторожно уложили на него пловца.

Врач по прозвищу Дух уже приладил универсальный зонд к гнезду чемоданчика военно-полевой аптечки и теперь готовился подключить пойманного диверсанта к шприцу системы жизнеобеспечения и трубке легочного вентилирования.

Ута изучала добычу. Всего-то оружия у этого диверсанта и было, что водонепроницаемый чехол универсального ножа. Такой входит в обязательный арсенал боевых пловцов любого из враждующих лагерей обреченной планеты.

На боку и правом бедре диверсанта зияли глубокие, рваные раны. Дух заткнул их тампонами, но кровопотеря не оставляла раненому никаких шансов, а заваривать сосуды и ткани было нецелесообразно: пловец мог умереть от болевого шока, не успев выдать ни крупицы информации.

— Может, рыба-зубан, — бормотал Дух, колдуя над раненым. — А может, и краснобрюх поймал бедолагу, с них станется…

Помимо аппарата для подводного дыхания южанин был оснащен неизвестным Уте прибором. На поясе плавательного костюма диверсанта краснела коробочка, соединенная эластичной трубкой с миниатюрным плоским динамиком. Но в отличие от своего акустического собрата этот телефон был не головным, а, скорее, грудным.

Поначалу Ута сочла эту штуку той самой главной целью, ради которой ее группа болталась в заливе на платформе-самоходке. Но, разрезав гладкую, пружинящую ткань плавкостюма, она обнаружила, что «наушник» вживлен под кожу и, вероятно, имплантирован в грудную клетку пловца. Выше основания мезоподы, достаточно широкой для южанина.

Мезоподы, у которой не было даже намека на перепонку, не говоря уже о биовизоре.

Значит, низшая каста, да к тому же еще и мутант. Хм…

Ута закрыла лицо мезоподой, и та стремительно почернела, что означало крайнюю степень недовольства хозяйки.

Она предпочитала не иметь дел с мутантами, всякий раз решая проблему по-уставному радикально — прицельный выстрел в голову, мозги наружу. Спустя два года после ее перевода в Службу Контроля первый лейтенант Поисковой Службы Ута Ю всё еще не избавилась от давней привычки при виде мутанта первым делом стрелять, а уж потом анализировать обстановку. Может, поэтому она и мотается уже второй месяц вдоль заваленных гниющими отбросами побережий в поисках лазутчиков.