А еще по городу ходят слухи, что боярышня Любовара чудом спаслась от лап грабителей и каким-то неведомым образом, якобы «эльфийской тропой», моментально перенеслась в Градорику. Ты не знаешь, что это за «эльфийские тропы»? Нам наставник ничего подобного не рассказывал.

Поскольку день был довольно напряженным, я быстро умылся, перекусил, разобрал первую попавшуюся кровать и нырнул под одеяло.

«Сплю на новом месте, приснись жених невесте», – приговаривала моя сестренка, располагаясь на ночь всякий раз в другом углу нашей не очень-то обширной квартирки. Игра у нее была такая. Все ее подружки тринадцати-четырнадцати лет одно время увлекались эдаким способом прозреть будущее и с замиранием сердца увидеть своего суженого-ряженого. Потом долго щебетали, обсуждая сны и до визга споря, кто же из приснившихся мужчин есть тот самый единственный и неповторимый. Или, во всяком случае, – первый.

«Мужчинам, – сурово наставляла она меня, – следует говорить по другому: «На новом месте сплю – приснись невеста жениху!» Понял?»

Ох, как же она злилась, когда я отмахивался от их деревенско-бабушкиной «магии» и отказывался тащиться в другой угол вместе с тюфяком и одеялом.

Усмехнувшись воспоминаниям, я иронично (первый раз в жизни, честное слово) пробормотал сестренкину формулу и привычно вошел в легкий транс, настроившись на полноценный отдых. Проанализировал события дня, отметил ошибки и правильные действия, наметил планы на завтра и не стал препятствовать соскальзыванию в обычный сон.

Никакой невесты я, естественно, не увидел. Сон был вполне заурядный, даже рассказывать нечего – куски, фрагменты, непонятные разговоры. И на пятую ночь пребывания в гостеприимной квартирке Олевара все было спокойно.

Надо сказать, на улицу я практически не выходил. Продуктов на кухне в холодильном шкафу хватит на целый месяц, готовить я умею – не изыски ресторанные, но вкусно и питательно, так что светиться лишний раз надобности особой не было. Тем более, как я ни учил градориканский с помощью самых передовых методик, все равно практиковаться с незнакомыми людьми на уровне «моя твоя понимать нет» не очень хотелось. Помимо языка, за отсутствием под рукой мало-мальски приличной лаборатории, тренировал концентрацию ауры и даже достиг некоторых успехов в управлении предметами на расстоянии до двух метров. Правда, подтащить не очень толстую и тяжелую книгу стоило половины накопленной энергии не очень емкого кристалла.

А вот на шестую ночь, когда сознание стало погружаться в дрему, я вдруг… даже не услышал, а скорее почувствовал зов. Меня куда-то приглашали. Причем не грубо и нагло, а словно обратились с робкой просьбой прийти и поговорить. Я решил откликнуться, и тут же, словно только дожидаясь моего согласия, калейдоскоп осмысленных и не очень сонных сюжетов вдруг сменился небывало красивой картиной, трудно отличимой от реальности.

Я стоял на промежуточной террасе высокого холма, заросшего кустарником и полностью оплетенного вьющимися растениями с мелкими фиолетовыми цветами. Глубоко вниз, до самой серебристой ленты реки, спускались гигантскими ступенями еще несколько таких же террас. На противоположной стороне в небо вздымался точно такой же буйно-зеленый холм. Вместе холмы и река производили впечатление горного каньона или стадиона с непропорционально узкой ареной и великанскими скамьями. Солнечные лучи сзади, пробиваясь через сплетение веток, листьев и цветов, ласково грели мою кожу, а теплый ветерок освежал влагой реки и нес пряный, но не удушливый аромат.

Я был гол как… сокол. То есть абсолютно. Ни единой тряпочки на теле.