– Так вы сегодня уезжаете? – спросил юрист. – Значит, вы ничего не планируете сделать для рабочих?

– Почему же. У меня есть план. Своего рода... – сказал Филдинг.

Когда они прибыли на фабрику, низкое побеленное здание цеха было освещено и гудело от голосов множества людей, заполнивших пространство между сверлильными и токарными станками. Ребятишки засовывали пальцы в механизмы, матери оттаскивали их прочь. Профсоюзные активисты переговаривались тихо и устало – так говорят люди, понимающие, что все уже сказано и дальнейшие обсуждения – пустая трата времени. Их судьбами уже распоряжаются чужие руки.

Едва Филдинг вошел, в помещении воцарилось молчание, словно кто то сразу отключил звучание почти тысячи голосов. В наступившей тишине послышался смех ребенка, но от шлепка матери сразу же оборвался.

Филдинг поднялся перед собравшимися на возвышение. Следом за ним четверо мужчин в белых халатах катили ручные тележки с какими то бочонками. Филдинг с улыбкой взял микрофон, поданный ему взволнованным профсоюзным лидером.

– Сегодня у меня есть для вас всех хорошая новость, – начал он, и почти пятьсот семейств разразились бурными аплодисментами и приветственными криками.

Мужья на радостях стали обнимать жен. Кое кто прослезился. Какая то женщина причитала пронзительным голосом: «Господь да благословит вас, мистер Филдинг!» Когда приветствия постепенно стихли, голос женщины стал еще слышнее и вызвал у присутствующих новую волну воодушевления. Филдинг, широко и тепло улыбаясь, ожидал наступления тишины. Правая рука его была засунута в карман серого жилета, недосягаемая для потных рукопожатий, с которыми к нему тянулись профсоюзные лидеры. Юрист корпорации остался в дверях и, опустив глаза, изучал носки своих ботинок.

Наконец, Филдинг поднял руки, мгновенно настала тишина.

– Как я уже начал говорить, когда меня прервали, у меня сегодня есть для вас хорошая новость. Вы видите людей в белых халатах. На тележках у них бочки. Леди и джентльмены, дети и профсоюзные деятели, сегодня я угощаю вас бесплатным мороженым. Всех.

Какая то женщина в переднем ряду повернулась к мужу и спросила, правильно ли она расслышала слова Филдинга. В задних рядах поднялся гул растерянных голосов. Юрист, стоявший у входа, вздохнул и поднял глаза к потолку.

Филдинг придал лицу выражение искренней озабоченности, которое довел до совершенства днем перед огромным зеркалом в серебряной раме, и продолжил:

– Это была хорошая новость. Теперь плохая. Я вынужден закрыть здешнюю кабельную фабрику.

Человек средних лет в красной клетчатой куртке, стоявший ярдах в пятидесяти у главного сверлильного станка, откашлялся. Его услышали все.

– О, – произнес профсоюзный лидер. И это тоже все услышали.

Филдинг кивнул официанту в белой куртке, чтобы тот приступил к раздаче мороженого. Однако парень, взглянув на толпу, покачал головой.

В первом ряду вскочил мужчина. Жена попыталась усадить его на место, но он оттолкнул ее руку и крикнул:

– У вас была фабрика в Таосе, в штате Нью Мексико?

– Да, – ответил Филдинг.

– Вы ее тоже закрыли?

– Да, пришлось, – сказал Филдинг.

– Понятно. Я так и думал. Я слышал об этом надувательстве с мороженым, которое вы устроили рабочим в Таосе. Такое же, как здесь, сегодня.

– Джентльмены, сейчас мой юрист разъяснит вам все детали.

С этими словами Филдинг спрыгнул с маленького возвышения в конце фабричного зала и стремительно прошел к двери, прежде чем двинувшиеся к нему рабочие успели его задержать.

– Расскажите им про нашу налоговую систему, – крикнул Филдинг, вытолкнув юриста навстречу напиравшим рабочим, и выскочил у него за спиной за дверь. Уже подбегая к автомобилю, он решил, что нужно будет позвонить в полицейский участок Эль Пасо и попросить выручить юриста компании.