|
Видите, Прасковья Андре-евна, каково наше пророчество или прозорливство. В тюрьмах ли лутче быть или на воле, сего ради раз мысли… Итак, я ныне положился лутче ничего не знать, хотя и знать, да молчать». В 1820 году Авель объявился в Москве. Известно, что московские барыни не раз спрашивали у него совета касательно будущих женихов для своих дочерей. Он обычно отвечал, что не провидец и только тогда предсказывает, когда велит ему высшая сила. Авель прожил ещё четверть века, но об этих годах мало что известно. «Житие и страдание отца и монаха Авеля» написано им вскоре после его путешествия по святым местам, и последую-щие годы в нём не отражены. Сохранились, однако, кое-какие официальные документы. В отно-шении от 2 ноября 1818 года князь А. Н. Голицын сообщает, что монах Авель по случаю потери паспорта просит снабдить его новым документом для свободного в Москве или ином городе про-живания, а также содействовать в помещении его в Шереметевский странноприимный дом. Алек-сандр I, узнав об этом, нашёл неприличным, чтобы монах продолжал скитаться по России, и пове-лел объявить Авелю, чтобы тот непременно избрал себе монастырь и там поселился. Авелю предложили Николо-Пешношский монастырь в Дмитровском уезде Московской губернии, но он в этот монастырь не явился и скрылся из Москвы. 6 октября 1823 года митрополит Московский Филарет распорядился определить Авеля в Высотский монастырь под Серпуховом. Однако через три года митрополиту донесли, что «монах Авель, забравши все свои пожитки, самовольно из монастыря отлучился неизвестно куда и не яв-ляется». Об этом доложили и императору, уже Николаю I, и он повелел беглеца «заточить для смирения» в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, главную церковную тюрьму того времени. Полиция нашла Авеля в Тульской губернии, в родной деревне Акулово, и «водворила» в эту последнюю его тюрьму. Там он прожил ещё пятнадцать лет, но об этих годах нам ничего не известно. В «Житии» Авеля много удивительного. Есть там и следующая поразительная вещь (на неё первым обратил историк Юрий Росциус). В начале «Жития» говорится: «Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца…» Мы теперь знаем, что ошибся он меньше чем на полгода – удивительная точность предсказания! Удивительно ещё одно предсказание Авеля, касающееся последнего русского царя Нико-лая II. Сохранилось интересное мемуарное свидетельство М. Ф. Герингер, оберкамерфрау послед-ней российской императрицы. В Гатчинском дворце была небольшая зала, посредине неё на пье-дестале стоял довольно большой ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырёх столбиках был протянут красный шёлковый шнур, преграж-давший к нему доступ. Было известно, что в этом ларце хранятся бумаги, которые были помещены туда вдовой Павла I императрицей Марией Фёдоровной. Она завещала открыть ларец и прочитать бумаги только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины Павла I, и только тому, кто в этом году будет в России царствовать. Жребий вскрыть этот таинственный ларец достался Николаю II. «В утро 12 марта 1901 года, – рассказывала М. Ф. Герингер, – и Государь, и Государыня бы-ли очень оживлены и веселы, собираясь из Царскосельского Александровского дворца ехать в Гатчине вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились как к праздничной весёлой прогулке, обещавшей им доставить незаурядное развлечение. Поехали они веселы, но возврати-лись задумчивые и печальные, и о том, что они обрели в этом ларце, никому, даже мне, с которой имели привычку делиться своими впечатлениями, ничего не сказали. После этой поездки я заме-тила, что Государь стал вспоминать о 1918 годе как о роковом для него лично и для династии». Что же было в этом ларце? Проникнуть в эту тайну в какой-то мере может помочь одна пуб-ликация в церковном эмигрантском журнале «Хлеб небесный», который издавался в Харбине в конце 20-х годов. |
