"Стану я, раба Божья (имя), умоюсь я, раба Божья (имя), утрусь хорошо. Стану я белее белого снегу, алее макова цвету. Кто бы увидел меня, рабу Божью (имя), не мог бы ни быть, ни жить, ни дня, ни часу часовать и ни минуты миновать, ни ночи ночевать. Отныне будьте, мои слова, крепки да лепки. Аминь".

"Стану я, раба Божья (имя), умоюсь я, раба Божья (имя), утрусь хорошо. Стану я белее белого снегу, алее макова цвету. Кто бы увидел меня, рабу Божью (имя), не мог бы ни быть, ни жить, ни дня, ни часу часовать и ни минуты миновать, ни ночи ночевать. Отныне будьте, мои слова, крепки да лепки. Аминь".

"Твоя дыхота – моя пыхота. Пыхота моя, войди в тебя, и ты, раб Божий (имя), что в меня. Отныне и довеку. И без пыхоты, без дыхоты, безо сну, без хлеба, без воздуха, без дум никто не может ни жить, ни быть, так же бы и раб Божий (имя) не мог бы без меня ни быть, ни денно, ни нощно. День ходил – на уме держал, ночку спал – во сне видел, на руку клал, другой обнимал, к сердцу прижимал, в уста целовал, своей называл. Отныне и довеку и многие лета. Аминь".

"Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, на широкий двор, в чисто поле. В чистом поле ветрам помолюся, поклонюся. Есть двенадцать ветров, двенадцать вихорев, сильны, буйны. Как сушите, крушите весной поле, среди лета теплого – ниву сжату, траву скошену, так же высушите, выруктите моего суженого-ряженого – черные брови, черные очи, кровь его горяча и сердце ретиво. Чтоб не мог быть мой суженый-ряженый без меня ни дня дневать, ни ночи спать, ни часа скоротать. Чтоб была я, раба Божья (имя), ему днем – на уме, ночью – во сне. Аминь".

"Стану я, раба Божья (имя), перекрестясь, пойду, благословясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чисто поле. Стоит град, над ним сидит девица, девице (называете ваш возраст) лет, среди люда и народа, чище чистого серебра и чище чистого золота. Как любят добры люди чисто серебро и золото, так глядели и любили б рабу Божью (имя), все бы глядели и смотрели бы, и хвалили, и из уст не спускали. Аминь".

"Ссоры-раздоры, лихи оговоры, пойдите в горы, в пещеры, где люди не забредают, где звери не забегают. Кто на раба Божьего (имя) зло подумает, лихо помыслит, злому, лихому, зломысливому – тому счастья не знать и в горе жить. Слова мои крепки и лепки. Аминь".

"Пособляюся я, раба Божья (имя), от всяких скорбей и от злых людей, от глаза белого, от черного, от карего, от синего, от мужского, от женского, от детского. Худа дума, ступай в ветер, ветер в камень, камень в воду. Будьте слова мои крепки, крепче булатного ножа. Замыкаю слова свои замком, бросаю ключ под бел-горюч камень Алатырь. Как у замков смычки репш, так слова мои лепт. Аминь. Аминь. Аминь".

Крестообразно сбрызните себя этой водой, остальную воду выпейте.

"Ой, пойдет раб Божий (имя) на широку улочку, на Божий свет. Божьим светом освечусь, облаком воткнусь, частыми звездами осыплюсь. И, как месяц на небе не постановить, так раба Божьего меня, (имя), никому не истравить, не испортить: нирусому, ни черному, ни одноженому, ни двоеженому, ни двоезубому, ни троезубому, ни женке простоволосой, ни девке длинноволосой, ни отроку, ни отрочице. И кто на раба Божьего (имя) зло подумат, лихо помыслит, тому соли в глаз, щепицы в ресницы, дресвы на язык, железный гвоздь в пяту. И будьте, мои слова, крепки и лепки".

"Водица-царица, прекрасная девица! Водица пробегает сквозь чистые коренья, сквозь белые каменья. Серый глаз, бурый глаз, черный глаз, радостный глаз и завидный глаз! Радостные уроки и завидные уроки, идите во мхи, в болота.