И его накрыло диким разочарованием, когда понял, что сломал, что раскрошил то самое в ней, что его привлекло. Этот бунт, ее смелость, ее дерзость, которая его злила и восхищала. Она стала прозрачной, словно посинела даже губы потеряли свой цвет. Напоминала ему белоснежную бабочку с надорванными крыльями. Нет, он не жалел, что взял ее. Он жалел, что сделал это именно так… никогда и ни с кем не делал, а ее буквально растерзал и ничерта не понимал почему. Дьявольские эмоции будила в нем эта русская девчонка. Превращала его в животное.

Когда понял, что толпа растерзать хочет ощутил это дикое чувство — желание убить каждого кто осмелиться причинить ей боль. Убить жестоко и кровожадно, чтоб другим не повадно было.

Привезет к ней Джабиру. Пусть посмотрит, что с ней. У него были девственницы и раньше никаких увечий он им своим вторжением не наносил. Конечно у него внушительные размеры, но не настолько чтоб разорвать девчонку на части. А внутри поднималась паника, а что, если она вся маленькая там, нежная, узкая. Ведь он ощутил эту узкость своей плотью она башню ему снесла. Если что-то там сломал, нарушил.

И эти дохлые твари. Кто убил людей Асада? Кто из своих посмел это сделать? Среди них есть гнида, работающая на их врага. Теперь это уже точно.

* * *

Джабира не хотела ехать в лагерь. Старую ведьму пришлось тащить насильно угрозами и увещеваниями. Ни ради кого дпругогго он бы этого не сделал, но бледная и полумертвая девчонка сводила его с ума своим видом. Он боялся, что сильно навредил ей.

— Что? Разбушевался твой внутренний зверь? Я всегда знала, что в тебе живет дьявол и отцу твоему говорила, что рано или поздно ты превратишься в очень опасного и неуправляемого хищника. Зря он тебя отлучил от дома и от своего контроля избавил.

— Не болтай. Ты мне и без языка можешь пригодиться. Два раза думать не стану.

— Что сделал со своим подарком? Сломал?

— Хочу, чтоб ты мне сказала. Я не знаю.

— Вези сюда и скажу.

— Нет, со мной поедешь. Больно много чести к тебе ведьме на поклон идти.

— И все же пришел.

Она была права он пришел. И от того злился.

— Не поедешь я завалю твою пещеру, а тебя посажу в яму.

— И ты считаешь это умный поступок?

— Ты не оставляешь мне выбора своим упрямством. Вылечишь девчонку верну тебя в деревню. Не будешь по пещерам прятаться. Покровительство свое дам.

Глаза старухи сузились. Предложение ее явно заинтересовало. Через минуту она уже была готова влезть в седло его коня.

А сейчас он стоял за порогом хижины и ждал, что она скажет. Словно от этого зависела его собственная жизнь. Она вышла спустя час если не больше. Вышла и увлекла его с собой под навес, закуривая длинную трубку и вызывая дискомфорт своим проницательным взглядом.

— Боишься? Каково это чувствовать страх, Аднан?

— Я не чувствую страх. Мне нечего бояться?

— Неужели? А как же страх потерять? Страх чувствовать себя виноватым в этой потере?

Он промолчал и отвернулся, глядя на то как солнце закатывается за барханы, окрашивая их в кроваво-красный цвет.

— Любовь приносит этот страх, как и боль. Они идут об руку. Всегда вместе верные спутники друг друга.

— Любви нет. Ее придумывают лишь идиоты, чтобы прикрывать ею свои безумства и похоть.