— Думаю податься на север. В доме ветеранов на полуострове Черв скоро освободится местечко. Полный пансион. Неплохие соседи. Понимаешь? Вид из окна. Белые вершины Ледяных Торосов. А осенью там морские змеи устраивают свои брачные танцы. Незабываемое зрелище! — говорил он, потупившись.

Я не знал, что ответить.

— Понимаю, играть в шахматы в доме престарелых, на твой взгляд, не лучшая перспектива. Но что поделаешь? Сам знаешь, что у меня с глазами. Да и тебе, дружок, пора чему-нибудь поучиться, чтобы в конце концов выйти в люди.

Я ответил, что мне и так хорошо и не собираюсь я выходить ни в какие люди.

Мак пропустил мое замечание мимо ушей.

— Я знаю такое место, где действительно можно кое-чему научиться. Подумай только: учение тьмы, тайные науки, замонианская лирика, священный демонизм. Я определю тебя в Ночную школу профессора Филинчика.

— В школу?

— Это не совсем обычная школа. Ты ведь тоже не совсем обычный малыш и заслуживаешь самого лучшего образования. А такое дают только в одном месте — в Ночной школе Абдула Филинчика.

— Но это невозможно, — робко запротестовал я. — Ты же знаешь, у меня совершенно нет средств!

Мак смерил меня долгим взглядом своих огромных, в красных прожилках, глаз.

— Не беда, — наконец сказал он. — Профессор мой должник. Однажды я и ему спас жизнь. В последнюю секунду, разумеется.

Прощание. Прощание с Маком было коротким. Пять дней мы летели почти без остановок, пока не достигли замонианских Темных гор.

Чем выше образование ты собираешься получить, тем выше, похоже, надо забраться. Мак высадил меня на вершине самой высокой горы у едва заметного входа в пещеру, мрачного и неприветливого. Над входом виднелась выбитая в камне буква «Н», а черная стрелка на стене пещеры указывала внутрь.

— Вход в Ночную школу, — объяснил Мак.

Я молча пожал ему лапу. Целый год он был для меня семьей, а его спина — родным домом.

— Гляди в оба! — с трудом выдавил он хриплым голосом. — И старайся не есть мясного.

Он крепко стиснул мне лапу и быстро взмыл в небо. Это был чудесный полет, не считая того, что прямо по курсу маячила огромная скала.

— Бери выше! — закричал я.

В последний момент, как и положено, Мак круто взял вверх и гордо проплыл над острой вершиной. Затем его силуэт растворился на фоне высоких Темных гор.

Мрачный, таинственный коридор черной дырой зиял передо мной в каменной стене. В очередной раз одна из жизней закончилась, осталась позади, а новая, неизвестная и темная, ждала впереди. Не лучше ли, пока не поздно, сбежать, вернуться к свободе и приключениям. А учеба, она подождет. Тем более что выглядит она пока не очень-то заманчиво.

В течение нескольких тяжких минут я сомневался, готовый развернуться и убежать. Затем взглянул вниз — там зияла глубокая, черная пропасть. Скала отвесная, гладкая — ни тебе уступа, ни выемки. Глубоко вздохнув, я двинулся вперед по темному коридору.

6. Моя жизнь в Темных горах

— Учение, — выкрикивал профессор Филинчик в класс со своей кафедры, при этом выпучивая глаза так, что они становились размером с чайные блюдца, — учение — тьма!

Это было основное положение идеетской филофизики, предмета, изучаемого только в Ночной школе в Темных горах.

В Ночной школе. Профессор Филинчик говорил подобные вещи нередко, естественно, чтобы сбить нас, желторотиков, с толку.