БЕРГИНА. Обитающая в южнозамонианских Жутких горах бергина обыкновенная, наряду с горным человеком и снежной бабой, относится к семейству так называемых безобидных троллей, которые, в отличие от пещерного тролля и лавинной ведьмы, никому не причиняют никакого вреда. Несмотря на безобидный нрав, бергина обречена на полное одиночество, что объясняется ее крайне жуткой, практически невыносимой наружностью. И это при том, что подлинное ее уродство скрыто от посторонних глаз. Добрая природа сжалилась над несчастным созданием, покрыв все его тело густой длинной шерстью, под которой очертания кошмарной фигуры едва различимы, что является несомненным благом, поскольку вида побритой бергины не сможет вынести определенно никто. Бергина обычно живет на самой высокой вершине Жутких гор, карабкаясь по ней на четырех цепких обезьяньих лапах, и ходят упорные слухи, что она может даже запрыгивать на облака. Этот факт, правда, до сих пор научно не доказан и относится скорее к разряду домыслов и преувеличений.

В действительности бергина очень нежное и привязчивое существо, но чувства ее, к сожалению, не находят отклика в чужих сердцах, что, по-видимому, и привело к постепенному вымиранию вида. Бергина обычно подкарауливает в горах альпинистов, прыгает им на плечи с какого-нибудь дерева или скалы и разражается душераздирающим воем. Этим диким, неистовым воем она выражает им свою симпатию, что, вероятно, объясняет, почему многие альпинисты вдруг ни с того ни с сего бросают занятие альпинизмом и переучиваются на водолазов или шахтеров.

В свои четыреста лет Фреда была сущим ребенком. Она постоянно мешала учителю, издавая потешные звуки, и забрасывала меня записочками с нарисованными на них сердечками и признаниями в любви. На переменках она ставила мне подножки, потом запрыгивала на спину и буравила ухо карандашом до тех пор, пока я не давал торжественную клятву жениться на ней. Ничего поделать с этим я не мог, Фреда обладала силой десяти горилл, скоростью пумы и терпением дельфина. Никто в классе не мог бы с ней справиться, разве что профессор Филинчик.

Фреда не умела говорить, она могла только писать, но профессор Филинчик очень скоро выучил ее письму и подарил толстый блокнот с карандашом, которые она с тех пор постоянно носила с собой. Она общалась с нами посредством записочек, аккуратно выведенных красивым каллиграфическим почерком. Наши с ней разговоры выглядели приблизительно так.

Я: Привет, Фреда!

Фреда:

^{Привет, Синий Медведь!}

Я: Хорошо выспалась?

Фреда:

^{Так себе. В моих волосах поселилась целая стая летучих мышей, они пищали мне в ухо всю ночь.}

Я: Брр!

Как уже было сказано выше, я, к сожалению, не мог разделить Фрединых чувств, но она мне была небезразлична. Когда тебя любят, ты волей-неволей проникаешься ответной симпатией, даже если речь идет о какой-то бергине.

Желейный принц. Желейный принц из 2364-го измерения, прозрачный, как фруктовый пудинг, был моим лучшим другом на протяжении всей учебы в школе. Мы все тогда представляли собой нечто особенное, но Кверт был самым особенным из всех нас. Он прибыл в школу из 2364-го измерения, мира, который можно себе представить, только если у тебя не меньше четырех мозгов.

А Кверт был там самым настоящим принцем и мог бы даже стать правителем всего 2364-го измерения, но, по несчастью, во время коронации случайно споткнулся о складку на красном ковре и бухнулся в черную пространственную дыру. Все 2364-е измерение усеяно этими дырами. Стоит провалиться в одну из них, и ты несешься сквозь весь универсум к какой-нибудь далекой галактике. А вернуться назад очень сложно. Для этого нужно сначала отыскать пространственную дыру — что само по себе уже непросто, — и эта дыра должна быть именно той единственной, которая тебе нужна, иначе опять попадешь невесть куда.