Я, конечно, особо в данном периоде не сведущ, но войну помню по школьной программе и опять же из фильмов. Вот осталось у меня такое впечатление, что против Гитлера мог выстоять только Сталин. Это как война двух колосов.

Короче, сейчас книга, если она действительно обладает властью над адскими существами, скорее принесет вред, чем пользу.

Может, я ошибаюсь, может неправ, но все мое нутро однозначно говорит, нельзя ее отдавать никому в руки. Ни белым, ни черным, ни бесцветным.

Да, я бы сильно хотел сохранить миллионы жизней, однако, боюсь, с помощью демонов итог будет совсем другой. И как бы не хуже. Значит, хрен им всем, а не это руководство по общению с дьяволом.

Теперь надо только придумать, как выкрутиться и вытащить Иваныча. То, что он дожил до определенного возраста, обнадёживает. Получается, несмотря на очевидные планы Берии деда ликвидировать, а я в этом уверен на сто процентов, иначе поменьше бы трепался, все же гражданин Симонов остался жив. Но и война была. Отдал Иваныч книгу или нет? Не напортачить бы. Ешкин кот… Вдруг это и есть та самая ошибка деда? Да чтоб вам всем икнулось. Чокнуться можно, выбирая правильный вариант.

— Ну, вот видишь, говорю с тобой откровенно, как чекист с чекистом. Всю ситуацию обрисовал. От тебя сейчас многое зависит. Решай.

Вот странная ситуация, однако. Меня ведь могли и не спрашивать. Уж что-то, а как выбить нужные сведения, а потом забрать нужную вещь они прекрасно знают. Зачем эти китайские церемонии? Главное, Мацкевич тоже говорил «отдай». И Берия сейчас говорит «отдай». Выходит, есть некоторые обстоятельства, мне неизвестные, которые мешают им применить силу. Иваныч должен вручить книгу добровольно? По своему желанию?

— Что молчишь? — Тихонов подпихнул меня локтем в бок.

— Не молчу, товарищ майор. Вспоминаю. Я ж особо внимания не придал. Книга, да книга. — Тянул время, соображал. Врал, хоть и рискованно.

— Это понятно. Тем более на латыни написана. Ты, поди, не понял, о чем она. — Поддакнул нарком, при этом весь аж вперёд подался, ожидая ответа.

Во-о-о-от… Появляются детали, что в нынешней ситуации, как нельзя кстати. Понять бы ещё, им откуда известно об этой дебильной книге. Ладно, Мацкевичу бабка — демон рассказал. Чекисты как пронюхали?

— Да, товарищ народный комиссар. Все верно.

— Ты ее где-то спрятал? Не выбросил ведь. Точно не выбросил. — Взгляд Лаврентия был цепким, сканирующим. — Сначала взял, думал, что-то ценное. Не бойся. Твое желание понятно. Детский дом, окружение различное. Не все подростки имели стремление превратиться из беспризорников в нормальных советских граждан. За кражу тебя сейчас никто не осудит. Должен был, конечно, отнести найденное в соответствующее место. Но теперь уж что об этом говорить. Спишем на пережитки беспризорной жизни. Потом глянул, текст на латыни, ничего не понятно, да и страшно было, наверное. Да?

— Так и есть, товарищ Берия. Вот вспоминаю, куда дел. Времени то прошло два года.

Я изо всех сил таращил глаза на Лаврентия, усердно изображая что-то среднее между идиотом и верным партии товарищем. Хотя, по лицу Берии видел, ни черта он мне не верит. Только сдерживает его что-то. Не может нарком эту книгу у Иваныча силой забрать.

— Конечно, ты подумай. До завтра. Хватит времени память освежить?

— Конечно! К вечеру, надеюсь, вспомнится.

Лаврентий Павлович вцепился взглядом в меня, я — в него.