— Да? — Анастасия Дмитриевна с сомнением оглядела наряд девчонки, затем мою форму. Однако, вопросов не стала задавать. — Вот. Кушайте. Я за чаем схожу.

— Не надо. Мы ненадолго. Просто ехал мимо и решил зайти.

Лизонька посмотрела на меня, но, видимо, решила уточнения оставить на потом. Уж она то точно знала, ехали мы не мимо, а очень даже целенаправленно.

— Да? Ну, как же так? — Директор немного растерялась. Она искренне была рада видеть Иваныча и ей ужасно хотелось эту радость показать всеми доступными способами.

— Все хорошо. Не беспокойтесь. — Я улыбнулся ей, — Лучше расскажите, как Вы тут?

— Ой, да что я? Нормально все. Воспитанники расстраивают иногда, но это, сам знаешь, обычное явление. Вот воюю по-тихоньку.

Я с интересом изучал лицо Анастасии Дмитриевны. Женщина без возраста. В волосах седина, вокруг глаз морщины, уголки рта опущены вниз, а взгляд при этом — молодой, смеющийся. Даже не определишь, сколько ей лет.

— Иван, ты то как? Последний раз слышала о тебе только от Никиты… от товарища Тихонова, то есть. Приезжал, смотрел ребят. Сам знаешь, с тобой ведь так же получилось.

От Никиты? Они друзья что ли? Знакомые? Любовники? Может, вообще, семья? Мне же ничего о майоре не известно.

— Да? Хвалит? Ругает? — Черт, и не спросишь ведь прямо, как вообще сложилось, что Тихонов здесь Иваныча приглядел. А мне это очень интересно.

— Ну, он приезжал, ты еще в школе особого назначения учился. Воспитанников смотрел, а потом все про тебя расспрашивал. Про вашу компанию. Наверное, опасался, что они могут навредить тебе в будущем. Сам знаешь, товарищ Тихонов тебя приглядел ещё здесь. Увидел будущего чекиста. А парни твои… Не по той дорожке пошли. Сергей и Виктор, как в училище устроились, потом на завод, где-то ухитрились впутаться в плохие дела. Связались не с теми людьми. Уж не знаю, почему. Себя виню. Не смогла их на правильный путь наставить. Погибли оба. А Василий… да ты знаешь, наверное, он в церковь ударился. Или не слышал? Вот уж совсем не ожидала этого от Васьки.

Из сбивчивого рассказа Анастасии Дмитриевны следовало, что речь идет о товарищах Иваныча, с которыми он был наиболее дружен тут, в детском доме. По крайней мере, понял это так.

— Да уж. Неожиданно. — Кроме многозначительных фраз сказать было нечего. Да и больше хотелось послушать директрису. Вопросы прямые задавать не могу. Она Иваныча очень хорошо помнит и знает. От Тихонова слышал, конечно, в их хваленую школу поступить помогла протекция именно этой женщины. Кстати, удивительно даже. Детский дом, где одни пацаны, а заправляет им вот такая впечатлительная особа. Тут же, насколько понимаю, собраны беспризорники всех мастей.

— Ох, я расстроилась, когда узнала про Серёжу с Витей. Вроде бы, уходили отсюда с хорошим настроем, с правильными мыслями. Непонятно, как могло такое приключиться.

— Что с ними стало? Расскажите подробнее.

— Ах… да. Ты в школе был. Вас же не выпускали. Да они на заводе как-то пересеклись с ворьем. И… вобщем, там облава была. Банду то взяли, но мальчишек застрелили. Почему-то именно они попали под пулю. Говорят, сопротивление оказали. Я же интересуюсь всеми. Сам знаешь. Мои дети. Родные. После войны все думала замуж выйду, семья будет. Но… как-то не сложилось.

— Ого! Вы воевали в гражданской? — Лизонька с восхищением смотрела на Анастасию Дмитриевну.

— Да. Мы же там с Никитой Пахомовичем и познакомились. Да вон Иван знает. — Директриса махнула рукой в мою сторону.

Ага. Знает Иван. Иван, как канатаходец сейчас, балансирует между трёх огней, как бы не свалиться вниз и не разбиться в лепешку.