За дверью залаяла Электра, за ней — Джои. Том открыл мамину дверь и вторую, ту, что за ней. Собаки ворвались в номер 111, нацелив носы прямо в мою маму. Электра прыгнула на нее, повалив на спину, на кровать. После бесконечных ласк и облизываний Электра наконец смилостивилась, и мама поднялась с кровати и оправила платье. Она смеялась, говоря: «Ах, как забавно!» Потом ее тон стал серьезным и она села на край кровати.

— Все это так замечательно с вашей стороны, только я не уверена, что мне понадобится хоть что-то из всего этого.

— Мам, Том и я — мы хотим, чтобы ты осталась с нами.

— Столько, сколько вам захочется, — добавил Том. — Я поговорил с хозяином гостиницы, и мы все как следует разработали.

— Я очень это ценю, — ответила мама. — Правда, очень. — Она помолчала. Потом: — Но пожалуй, мне уже пора ехать.

— Ехать? Куда ехать?

— Обратно в Месадейл.

— Я тебя туда не повезу.

Тут зазвонил мой сотовый. Роланд. Не знаю, зачем я ответил.

— Миленький, я только что прочел про тебя на домашней страничке «Реджистера». Ты там вроде маленькой Энджелы Лэнсбери. Теперь тебе только надо постараться и раскрыть тайну моего растущего животика.

— Роланд, я сейчас не могу разговаривать.

— Ладно. Но я хочу все про это услышать, особенно про ту прелестную штучку — мисс Юту, — которую ты там подцепил. А еще — кто, как не ты, на такое способен — раскрыть преступление и одновременно завести себе мужичка-добрячка.

— Роланд, не сейчас.

— Ну все равно, когда ты домой-то собираешься?

— Потом.

— Ох нет, только не говори мне, что ты теперь пионер-первопроходец, таким не до нас!

Я отключился.

— Мам, извини. Старый приятель. Я вроде бы сказал, я не для того через это все прошел, чтоб тебя обратно в Месадейл отвезти.

Солнце, сиявшее сквозь зеркальное стекло, освещало мамино лицо — очень круглое и очень чистое. Это был прозрачный утренний свет, тот, что высвечивает нам все именно таким, как оно есть.

— Господь был прав, — произнесла она. — Он сказал — ты придешь, и ты пришел. Он был прав. — Она оглядела комнату. — Это место такое приятное. И вся эта одежда, вещи — просто не верится, что ты все это для меня купил, они такие красивые. Только я не могу их взять.

— Ну что ты, мам. Конечно можешь.

— Нет, Джордан, не могу.

В этот момент, прямо перед тем, как она собралась направиться к двери, я почувствовал, что у меня вроде остался последний шанс ее спасти. Я распахнул платяной шкаф, демонстрируя ей новые брюки и блузки, туфли, выстроившиеся рядком у двери, крем для лица и туалетное мыло, выложенные на туалетном столике. Я показал ей ТВ-пульт и обещал научить ее пользоваться интернетом в холле.

— Мам, ну прошу тебя. Я хочу, чтобы ты осталась. Здесь. Со мной.

Я пытался сказать ей, что мы можем заново начать нашу жизнь здесь, в номерах 111 и 112, что у нас есть второй шанс, какого почти никогда ни у кого не бывает. Я лихорадочно пытался доказать, что гостиница «Малибу-Инн» станет нам славным домом.

— И здесь есть бассейн! Мы же тебе бассейн не показали! Прямо тут, только из двери в патио выйти. — Я раздвинул стеклянную дверь.

Тут я остановился:

— Мама, прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты можешь остаться здесь и делать все, что тебе захочется. Мы не станем тебе мешать.