Кивнув головами, что все поняли, мы направились к лестнице, ведущей на второй этаж. Везде были зеркала, отражавшие свет ярко светящихся люстр. Большинство посетителей, как я заметил, здесь оставляла молодежь, но встречались мужчины и женщины в возрасте, так называемые короли жизни. Серьги с бриллиантами в ушах, золотые перстни с драгоценными камнями на пальцах, дорогие костюмы, пошитые на заказ, туфли, привезенные из Европы.

Впрочем, большинство из них сразу исчезали в дверях ресторана, около которого стояли еще двое плечистых вышибал, но кое-кто поднимался вместе с основной массой наверх. Мы как раз шли с одним таким типом. Невысокого роста, с изрядным животиком и плешью, но с тремя перстнями на пальцах, он пытался на ходу познакомиться с весьма симпатичной девушкой.

– Милая, будь раскованной. Спеши жить сегодня, потому что завтра может быть поздно. Мы все заложники у этой жизни, которую нам дали в аренду комиссары.

Что любопытно, та с интересом слушала этот бред, при этом глядя на крупный бриллиант в золотом зажиме его галстука.

На втором этаже по обе стороны помещения расположились два буфета, а между ними стояли столики. Около зеркал толкались, пудрились и причесывались женщины, пока их кавалеры заказывали, расплачивались и несли на столики закуски и выпивку. Здесь царила легкая, непринужденная атмосфера, народ постоянно двигался, перекрикивался, смеялся, весело болтал. Здесь, подражая буржуазным привычкам, отрывался простой народ.

Только я начал присматриваться к людям, как Муха толкнул меня локтем в бок:

– Глянь туда, Старовер. Верзилу в синем пиджаке в белую клеточку видишь? Его кликуха – Филин, а рядом с ним Весло. Рожи у них вон какие красные. Видно, неслабо уже приняли.

Мы старались избегать таких встреч, так как надо было врать, почему мы не хотим посидеть в их компании. Мне было проще, меня мало кто знал, поэтому в такие объяснения всегда пускался Муха.

– Разделимся. Если они тебя заметят, то обязательно позовут. Ты иди к ним, а я сам тут покручусь. Уж больно народа много, тут смотреть и смотреть. Если что, я потом пойду на третий этаж, а после спущусь в ресторан.

– Заметано, – согласился со мной Муха и отошел в сторону.

Вору очень хотелось выпить в компании с приятелями, но при мне он не стал этого делать. Дело есть дело. А вот если заметят и позовут…

Минут пять я прогуливался по залу туда и обратно, но тех, кого искал, здесь не было. Стоило мне окончательно в этом убедиться, как я пошел к лестнице, чтобы подняться наверх. Дойдя до ее середины, я услышал, как звуки старого аргентинского танго сменились резкой и манящей музыкой тустепа. Поднявшись, я увидел, как длинная линия танцующих пар несется по залу, стуча каблуками по навощенному паркету. Душный, тяжелый воздух, несмотря на открытые окна, прямо струился в раскаленной атмосфере танцевального зала.

Обвел глазами помещение. Кого здесь только не было! Нэпманы с жирными пальцами, унизанными перстнями, красные командиры, затянутые в скрипящую портупею, заводская молодежь, советские служащие в белых рубашках и полотняных брюках, скромно одетые студенты. Наконец тустеп закончился. Потные, взмокшие музыканты отложили инструменты в сторону. Стоило раздаться крику: «Антракт!» – как большинство людей кинулось к лестнице, это кавалеры тащили своих смеющихся спутниц в буфет, но были и другие, которые подходили к настежь открытым окнам, доставали папиросы и с наслаждением затягивались дымом. Отойдя в сторону, я встал у стены, просеивая глазами толпу.

– Егор, здравствуйте, – неожиданно раздалось за моей спиной.

Я резко обернулся. Передо мной стояла улыбающаяся Таня, учительница французского языка из школы изящных искусств. За ее спиной торчал атлетически сложенный мужчина, явно недовольный вниманием девушки к моей персоне.