За сутки до отъезда у меня состоялся с Натальей Алексеевной разговор. Говорили о будущем России, о Париже, куда я обязательно должен съездить, потом зашел разговор обо мне.

– Саша, вы меня извините, но вы выделяетесь среди всех, кого я когда-то знала и кого сейчас знаю. Я не верю, что вы старовер или беглый преступник. Вы какой-то другой.

– Спорить не буду. Другой так другой, – я видел, что своими словами разочаровал княгиню, явно рассчитывавшую на другой ответ.

Какое-то время мы сидели молча. Княгиня о чем-то думала, потом достала свернутый листок и протянула мне:

– Возьмите. Там имена двух человек и два адреса. Один из них Моисей Львович Фейсман. Он антиквар, но при этом хорошо разбирается в драгоценных камнях. Коллекционер, собирает марки. С того дня, когда мы с ним виделись в последний раз, прошло три года. У меня нет о нем сведений, но он тот еще хитрый проныра, который выплывет при любой власти. О полном доверии к нему и речи быть не может, но, если вы предложите ему нечто выгодное, он будет биться как лев за свою прибыль. Если у него возникнут какие-либо сомнения в отношении вас, напомните ему про колье с изумрудами. Это было перед самым отъездом в Красноярск. Мне нужны были деньги, и я была вынуждена продать дорогую для меня вещь. Это был подарок… Впрочем, это уже не важно. По второму адресу раньше жила Гришутина Авдотья Васильевна. Добрейшей души человек. Несколько лет, до моей ссылки, она была моей компаньонкой. Судя по тому, что я слышала, Москву сейчас расселяют и уплотняют, поэтому не могу твердо сказать, что вы найдете ее по этому адресу. Человек, который ездил в Москву полтора года назад, нашел Авдотью по моей просьбе и узнал, что она сейчас работает в Цветковской галерее, смотрителем. Я хочу, чтобы вы передали ей письмо.

– Сделаю. Найду Гришутину и передам ей ваше письмо.

Несмотря на выход на московского антиквара, я не передумал и расстался с большей частью своих богатств. Оставил себе мешочек с драгоценными камнями, несколько слитков золота и платины и с полсотни царских десяток, а остальное зарыл. Только вот что странно. Всю жизнь мечтал о сундуке с сокровищами, а стоило его найти, как раздаю их налево и направо, причем без особого сожаления, да еще часть закопал, при этом зная, что, скорее всего, сюда больше не вернусь.

Дальше разговор перешел на наш отъезд, и я неожиданно узнал, что с нами едет Татьяна Владимировна, у которой, как оказалось, родная тетка проживает в Москве. Она давно хотела ее навестить, а тут все так удачно сложилось с поездкой.

Затем Наталья Алексеевна рассказала мне о приходе Мишеля Совиньи и о том, что французской миссии Красного Креста предложили, в связи с осложнившейся обстановкой в городе, сдать все то, что они привезли, государственным органам опеки, которые сами займутся их распределением. Он дал согласие, а приходил специально, чтобы сказать, что паспорта и бумаги на всех выправлены, а кроме того, если есть желающие, то они могут уже сегодня перебраться жить в вагон. Для нас четверых выделено два двухспальных купе. Девочка будет жить с Татьяной Владимировной, а я разделю купе с Лукой Никитичем.

Наш разговор закончился поздно вечером.

– Прощайте, Наталья Алексеевна.

– С богом, Александр.