— Уходим? — спросил Севка.

— А почему и нет? — Орлов выпрямился, решительным движением обеих рук заправил гимнастерку, повернувшись к Севке лицом.

Значит, вот так это делается. Севка торопливо поправил свою гимнастерку и даже успел порадоваться, что вчера его гнали немецкие мотоциклисты и Орлов, наверное, списал странный внешний вид младшего политрука на суету и неразбериху.

А потом Севка спохватился:

— Слушай, Данила, а как ты на местности сориентировался? Ни черта же не видно. Даже солнце еще не взошло…

— А я, пока ты спал, залез на вершину дерева и осмотрелся. Трубы кирпичного завода — единственные трубы на всю округу, если верить карте. Ну а восток горит зарею новой, тут не спутаешь. Так что все точно, можно идти. Со мной не заблудишься.

И они пошли.

Теперь, когда все было видно, идти стало легко, подлесок не казался таким густым, а ветки не так чтобы очень злобно бросались в лицо. Получалась почти прогулка.

Через пару километров они наткнулись на ручей, и Орлов приказал умыться. Нечего выглядеть парой бандитов. Они, сказал Орлов, старший лейтенант и младший политрук, а не черт-те что!

Еще через час Орлов вдруг резко остановился.

— Слышь, Залесский. — Старший лейтенант сел на пенек и сорвал дежурную травинку. — Давай договоримся…

— О чем?

Севка наклонился, упершись руками в свои колени. Не так много они прошли, но Орлов задал высокий темп, и Севка немного запыхался.

— Если мы вдруг наткнемся на наших… на окруженцев. — Орлов пожевал травинку. — Может возникнуть недоразумение.

— Какое?

— Ну… Нас могут просто поставить в строй, например. Это ты такой покладистый, а какой-нибудь военинженер третьего сорта… то бишь ранга, окрыленный возможностью покомандовать личным составом, может и не согласиться с моим маршрутом движения. И что тогда?

— Не знаю, — честно ответил Севка, которому такие мысли, естественно, в голову не приходили. — Попытаемся убедить…

— Угу, — кивнул Орлов. — Ты мало сталкивался с военинженерами всех сортов. Хуже их только военврачи. Как начнет орать и оружием размахивать…

— И что ты предлагаешь?

— Значит, делаем так: при встрече с любой группой ты молчишь. Представился, если нужно, старшему по званию, и молчишь. А говорить буду я.

— А какая разница?

— В общем, небольшая. Но я смогу внятно наплести, что мы выполняем особое задание. Я из штаба фронта, между прочим, а не из какой-то там дивизионной газеты. Уловил разницу?

— Уловил.

— Значит, помнишь — мы из штаба фронта, я — главный, а ты в переговоры с кем бы то ни было вступать не имеешь права. Есть возражения? За? Против? Воздержались? Принято единогласно. — Орлов встал с пенька. — Шагом марш.

Через десять минут их окликнули.

— Стой! — прозвучало из-за дерева.

— Стою, — бодро ответил Орлов, разводя руки в стороны.

— Руки вверх! — Теперь команда прозвучала сзади, Севка искоса оглянулся и увидел штык, торчавший из куста.

— Уже поднимаем. — Орлов поднял руки над головой, словно делал зарядку. — Так хорошо?

— Пистолеты.

— Ты бы хоть появился, — не опуская рук, сказал Орлов. — А если ты не часовой Рабоче-Крестьянской Красной армии, а проклятый фашист? А я совсем разоружусь перед тобой?

— Стрелять буду, — чуть менее решительным голосом предупредил голос из-за дерева.