Мужчина с прямыми сальными волосами до плеч что-то пишет. Работает радио.

Он поднимает глаза, поправляет на носу очки в черной оправе и шмыгает носом:

– Чем могу?

– Полиция, – говорит Фрэнки.

– А-а, – кивает он, как бы говоря: ну что они опять натворили, мать их?

– Есть пара вопросов.

– Конечно, пожалуйста. О чем речь?

– О Клер Стрэчен. Где мы можем поговорить?

Он встает.

– Там, в комнате отдыха, – отвечает он, указывая на дверь.

Мы во главе с Радкиным идем в очередную загаженную комнату с незакрывающимися окнами и вонючими диванами в сигаретных подпалинах и засохших пятнах.

Фрэнки продолжает:

– А ты кто такой будешь?

– Колин Минтон.

– Ты – комендант?

– Заместитель. Тони Холлис у нас за старшего.

– А Тони на месте?

– Он в отпуске.

– Наверное, поехал в какое-нибудь хорошее место? – тихо-тихо спрашивает он.

– В Блэкпул.

– Недалеко.

– Ага.

– Садись, – говорит Фрэнки.

– Когда это случилось, меня тут еще не было, – неожиданно говорит Фрэнки так, словно ему все это уже надоело.

Инициативу перехватывает Радкин:

– А кто был?

– По-моему, Дейв Робертс и Роджер Кеннеди, да еще вроде какой-то Джилиан.

– Они все еще здесь?

– Нет.

– Они по-прежнему числятся как муниципальные служащие?

– Понятия не имею, извините.

– А ты когда-нибудь работал с ними вместе?

– Только с Дейвом.

– Он что-нибудь говорил о Клер Стрэчен и о том, что с ней произошло?

– Что-то говорил.

– Ты помнишь что-нибудь конкретное?

– Например?

Фрэнки тут – на своей территории, поэтому мы молчим, когда он снова вступает в разговор.

– Да все, что угодно. О Клер Стрэчен, об убийстве, вообще хоть что-нибудь?

– Ну, он говорил, что она была типа не в себе.

– В каком смысле?

– Чокнутая. Дейв говорил, что ей самое место – в психушке.

– Да?

– Она все время смотрела в окно и гавкала на поезда.

– Гавкала? – переспросил Эллис.

– Ага, лаяла, как собака.

– Ни хрена себе.

– Да, так он и говорил.

Радкин ловит мой взгляд и ведет дальше:

– А о ее приятелях Дейв ничего не говорил?

– Ну, как вам сказать, она же была девушка популярная.

– Так, – киваю я.

– И еще он говорил, что она все время была бухая и давала всем здешним мужикам и что иногда из-за нее тут бывали драки и все такое.

– Как это происходило?

– Я не знаю, это вам надо спросить у тех, кто здесь тогда тусовался. Вроде бывало, что кто-то ее ревновал.

– А она-то сама была не особенно разборчива, так ведь?

– Да нет, не особенно.

– Она и персоналу давала, – говорит Радкин.

– Такого я не знаю.

– Зато я знаю, – продолжает он. – В тот день, когда ее убили, она успела принять твоего приятеля Кеннеди, Роджера Кеннеди.

Колин промолчал.

Радкин наклоняется вперед и говорит:

– А что, у вас здесь все те же порядки?

– Нет, – отвечает Колин.