Нинель сделала вид, что наклоняет свой бокал, чтобы чуть-чуть плеснуть в мой, это считается интимом, улыбнулась, глядя на мое напряженное лицо.

    -  Не бойся, - сказала она тихонько, - я ничего не проливаю…

    -  Да, - пробормотал я, - мама постелила такую накрахмаленную простыню, порезаться можно.

    Она хихикнула:

    -  Я не пачкаю простыни.

    Я поперхнулся, поймав себя на том, что вместо «скатерть» сказал «простыня», вот что значит смотреть в это время на такую женщину. Нинель загадочно улыбалась, она умеет так сексуально кривить рот, глядя прямым и откровенным взглядом, что губы складываются в нечто невообразимо извращенно-изысканное. Даже не знаю, что ими может вытворять, могу только пытаться представить…

    Я поймал ее понимающий взгляд, чуть было не покраснел, как мальчишка, словно она видит мои потаенные мысли.

    -  Я видела твой автомобиль, - сказала она, ослепительно улыбаясь. - Но почему внедорожник?

    Я пожал плечами:

    -  Меня и старенькая «жигуляшка» устраивала. По городу что «опель-антара», что моя старушка ползут одинаково по-черепашьи. Но мама просит иногда свозить на дачу, а туда только на бронетранспортере.

    -  «Антара» классно, - сказала она с одобрением. - На тебя сразу стали засматриваться.

    -  А мне это так важно, - поддакнул я.

    -  Конечно, - поддержала она. - Для мужчины лучший способ самоутвердиться - купить машину помощнее!

    -  Да-да, конечно, - согласился я. - И трахаться чаще. И дольше.

    Она улыбнулась, поиграла бровями, а губы дразняще облизнула кончиком языка, чтобы он стал похож на возбужденный клитор. Вообще, когда показывают язык - это намек на клитор, но только у Нинель это выглядит так откровенно и в самом деле возбуждающе.

    -  Трахаться дольше и чаще, - сказала она со снисходительной усмешкой, - важно только для бедных. Они, кроме траха, ничего не умеют! Мы, женщины, умеем кое-что делать и сами, если очень захочется. А нам, если честно, хочется намного реже и не так страстно, как это в кино… Нам важнее, чтобы машина покруче и бумажник потолще…

    Она засмеялась, мол, шутка, но оба мы понимаем, что в этой шутке нет даже доли шутки.

    «Антара», мелькнула мысль, трехкомнатная квартира, но никто не знает, что богаче я не стал. Просто из одних кредитов влез в другие, из мелкой долговой ямы в ту, что поглубже…

    Петр сказал громко, обращаясь к нашей половине стола:

    -  Володя! Я думал, что все хакеры - бандиты!.. Когда познакомился с тобой, понял, что не ошибался, ха-ха!.. Но время шло, тупые бандиты оказались за решеткой, а умные обзавелись своим бизнесом. Поздравляю тебя с благополучным началом!

    Я улыбался и поднимал бокал навстречу. Петр опоздал, я уже из того поколения, когда слово «хакер» потеряло романтический ореол, которым дураки окружили его в первые годы Интернета. Сейчас хакер то же самое, что любой преступник, будь это мелкий карманник или специалист по взлому банковских сейфов. И мы, понятно, дистанцируемся от таких, хотя да, конечно, в свое время все мы в какой-то мере, гм, да…

    Евгения о чем-то переговаривалась с моей мамой, я лишь на короткий миг перехватил ее взгляд. У нее лицо красивой, умной и спокойной женщины, а из-за ее умности во взгляде всегда присутствует чуточка печали. Она всегда такая, помню, на одной вечеринке ее страстно обхватил Денис и жадно целовал в шею, а Евгения смотрела через его плечо на меня, лицо у нее оставалось таким же спокойным, словно тело ее здесь, а сама она далеко-далеко.