Мать подавляет свою дочь, сама не замечая этого; мать ревнует к своей дочери, не понимая, что она это делает. Внутриполовая конкуренция среди женской части населения значительно выше, нежели среди мужской, не случайно же мужчины так воспевают дружбу и действительно способны дружить, что называется, не на жизнь, а на смерть, тогда как с женской дружбой все хорошо лишь до тех пор, пока не появляется мужчина, способный стать яблоком раздора.

Третьи компенсируются тем, что начинают дружить с мальчиками, подражать мальчикам, вести себя по-мальчишески. Фрейд посчитал такое поведение признаком чувства женской ущербности, связанной с отсутствием у девочки полового члена, и назвал «кастрационным комплексом». Но, как показывает непредвзятый анализ, такое поведение просто позволяет девочке реализовы-вать ее иерархический инстинкт в обход прямой конфронтации с матерью, которая по тем или иным причинам оказывается или небезопасной, или многотрудной и бесперспективной.

Здесь нужно иметь в виду еще и такое обстоятельство. Маленькая девочка пока не в курсе того, что считается «красивым», а что «некрасивым» в эстетическом смысле. Она не умеет правильно себя вести, подавать себя должным образом. И для матерей эта их неумелость является лучшей точкой бесконечных атак: «Ты неправильно одеваешься!», «Где ты видела такое сочетание цветов!», «Ты выглядишь ужасно! Это тебе совсем не идет!», «С твоей фигурой это просто нельзя носить!», «К таким узким глазам такая тушь не идет!», «Перестань так себя вести, на тебя просто неприятно смотреть!» Возможностей принизить девочку у матери предостаточно, и нетрудно заметить, что здесь матерью руководит вовсе не половой, а иерархический инстинкт.

При этом сама девочка в этот момент не столько осваивает азы эстетики, сколько переживает давление и получает психологические травмы. Она, как оказывается, недостаточно красива, недостаточно привлекательна, возможно, слишком толстая или, быть может, с некрасивыми ногами или чертами лица. Теперь же нам остается осведомиться у взрослых женщин, какие собственные мысли они считают для себя наиболее тягостными, и мы услышим все, что так или иначе говорили им матери во время своих «уроков красоты». Даже для мужчин, для обозрения которых, как кажется, это все и делается, вещи, из-за которых переживают женщины, отнюдь не так очевидны, как очевидны они самим женщинам, отыгрывающим таким образом свои внутренние психологические конфликты с виртуальными матерями, «квартирующими» в их подсознании.

Впрочем, конечно, «красотой» дело не ограничивается. Матери подавляют своих дочерей самыми разными способами; они могут, например, говорить, что дочек не возьмут замуж, не будут любить, что они не добьются успеха в жизни, что они не смогут выучиться и работать, что будут висеть на шее у мужа. «Только бы тебя выдать замуж!» — восклицает в благородном порыве мама и театрально заламывает руки. А девочка тем временем читает подтекст: «На тебя никакой надежды! Единственное счастье — если какой-то дурак решится взять тебя в жены!» Причем понятно, что взять в жены такую может только круглый дурак. В общем, налицо классическая реприза иерархического инстинкта: «Ты никуда не годишься! Ты ничто, а я все!»

Мамы уверяют своих дочек, что те обязаны им своим счастьем, и никогда не признают того, что и за многие свои несчастья они также обязаны именно им.