— Пожалуй, вы правы, Рушель, — сказала Алексия. — Этот браслет в Париже мне подарил мой научный руководитель после защиты докторской диссертации. Тогда профессор предупредил меня, что его подарок — своеобразный талисман, который будет защищать меня в трудную минуту. Только что это произошло. Да, талисман доказал свою состоятельность.

— Но куда же делась настоящая змея? — спросил Петрович.

— Думаю, что испугалась своей изумрудноглазой родственницы и уползла, — ответил я. — Пора уже и нам спускаться. Во-первых, не терпится увидеть снимок из телефона Петровича. Во-вторых, хочется поскорей узнать, что нового накопали в Вевельсбурге Настя и Белоусов. Полагаю, что весь наш дальнейший путь здесь, в Бирме, должен быть строго обусловлен итогами дня сегодняшнего.

Нам пишет Белоусов

Когда мы вернулись в отель, Петрович пошел к себе — увеличивать кадр, сделанный на церемонии единения монахов и натов, а Алексия занялась «ловлей сети» Интернета в компьютере. Справедливости ради надо сказать, что Алексия справилась раньше полковника. Уже через десять минут мы читали письмо от Александра Федоровича.

«Дорогие друзья!

Открытия, сделанные Настей в мое отсутствие, кажутся мне судьбоносными. Она нашла несколько документов из здешнего архива Аненербе. Первый из них — план, составленный Вольфом Зиверсом в 1935 году. В этом плане формулируется задача поисков человека, способного стать медиумом между нашим миром и миром духов. Привожу перевод на русский язык избранных мест:

„В целях улучшения коммуникации с потусторонними силами рекомендую найти человека с именем Отто, профессионального археолога, преданного идеалам Третьего рейха… Необходимость этого обусловлена, с одной стороны, указаниями ученых-физиков, разработавших в Вевельсбурге акустическую теорию эффекта трубы; с другой стороны, одним художественным берлинским текстом, в котором акустический эффект трубы соотнесен с искомым антропонимом“.

Думаю, вы понимаете, что речь идет как раз о том, каким образом в дело Аненербе оказался втянут археолог Отто Ран. Стараниями Насти был найден и тот художественный берлинский текст, о котором пишет Зиверс. Это фрагмент новеллы писателя Владимира Набокова „Путеводитель по Берлину“. Привожу этот фрагмент целиком, поскольку понимаю, что у вас не будет времени на поиски данного текста.

ТРУБЫ

Перед домом, где я живу, лежит вдоль панели огромная черная труба, и на аршин подальше — другая, а там — третья, четвертая: железные кишки улиц, еще праздные, еще не спущенные в земляные глубины, под асфальт. В первые дни после того, как их гулко свалили с грузовиков, мальчишки бегали по ним, ползали на четвереньках сквозь эти круглые туннели, но через неделю уже больше никто не играл, — только валил снег. И теперь, когда в матовой полутьме раннего утра я выхожу из дома, то на каждой черной трубе белеет ровная полоса, а по внутреннему скату, у самого жерла одной из них, мимо которой как раз сворачивают рельсы, отблеск еще освещенного трамвая взмывает оранжевой зарницей. Сегодня на снеговой полосе кто-то пальцем написал „Отто“, и я подумал, что такое имя, с двумя белыми „о“ по бокам и четой тихих согласных * ' посередке, удивительно хорошо подходит к этому снегу, лежащему тихим слоем, к этой трубе с ее двумя отверстиями и таинственной глубиной.

Вот такой фрагмент из текста Владимира Набокова. Полагаю, теперь нам с вами кое-что понятно. Во всяком случае, прояснилось однозначно: Отто Ран был привлечен в проект как наиболее подходящий из носителей имени „Отто“. И кажется, он оправдал возложенные на него надежды, потому что кроме всего перечисленного выше Настя обнаружила еще и архитектурный план того строения, которое вы описывали мне в одном из прошлых писем.