|
Этот план четырех зданий, сверху составляющих то самое слово „Отто“, сделан самим бароном Зеефельдом, тем самым, который входил в число троих членов Аненербе, откомандированных в Бирму. В пояснении к этому плану сказано, что таков должен быть идеальный проект храма той новой религии, разработкой которых активно занимались в Аненербе, как вы помните. Кроме того, объяснялось, что только такая архитектурная структура храма позволит в полной мере реализовать коммуникацию с иным миром. И наконец, приказ самого Гиммлера: „Приказываю организовать строительство трех храмов „Отто“ на территории Бирмы. Контроль по возведению сооружений возложить на офицера японской армии Терухиро Сасаки“.
Теперь, смею надеяться, многое стало на свои места! Удачи вам! А мы продолжим поиски в Вевельсбурге. Ваш всегда А.Ф.Б.»
Со зданием «ОТТО» все понятно?
— Да, — только и мог сказать Мессинг. Я не мог не спросить: — Означает ли это, коллеги, что тайна странного строения разгадана? — Боюсь, что так оно и есть, — ответил на мой вопрос Мишель. — Картина предельно ясная: во время бирманской экспедиции тройка из Аненербе помимо прочего выполняла задание по организации строительства трех храмов новой веры арийцев: здесь, то есть на Калате, в Мандалае и в Пагане. Руководил строительством отец нынешнего владельца «Седьмого павлина» Терухиро Сасаки. Мы знаем, что проект осуществился на сто процентов. Видимо, за это Терухиро и получил награду в Германии. Ну а в справедливости изысканий физиков-акустиков и в истинности интуиции Владимира Набокова мы с вами сегодня в полной мере могли убедиться, когда монахи во время обряда напрямую общались с натами — представителями мира иного — как раз благодаря строению «Отто». Очевидно, что такое общение оказалось возможным именно благодаря четырем зданиям красного кирпича.
Расшифровывая код снимка
В этот момент в номер, где мы сидели, вошел Петрович. Он буквально сиял от счастья, не надо было и спрашивать, получился ли снимок. Алексия поднялась и взяла из рук Петровича формата А4, все пространство которого было заполнено ясным и четким снимком той самой «карточки», которую мы сегодня видели в руках у старого монаха. Несколько строк вполне читаемого текста предстали нашему взору. Алексия передала лист У Э. — Нет, — промолвил инструктор, рассмотрев текст, — этот язык мне не знаком. С этими словами У Э передал листок Мессингу. С этого, наверное, и надо было начинать. Неужели опять ипсилон? Неужели опять загадка? А ведь казалось, что мы уже почти все разгадали… — Никаких ипсилонов на этот раз! — провозгласил Мессинг, едва снимок оказался в его руках. — Уверяю вас, коллеги, что с этим текстом я справлюсь при помощи самого обычного словаря хинди, который я прихватил с собой. Алексия, будь добра, принеси из большого чемодана словарь языка хинди. Алексия ушла, а я не мог не уточнить у Мишеля: — Вы хотите сказать, что текст со снимка Петровича сделан на языке хинди? — Если бы текст был на хинди, коллега, то словарь мне бы не понадобился. Хинди я владею вполне неплохо. Это не совсем хинди… Мессинг замолчал. Стало понятно, что Мишеля сейчас не надо торопить, а лучше всего смиренно дождаться возвращения Алексии. Я хорошо знаю своего друга и прекрасно вижу по его выражению лица, когда его мхатовская пауза вызвана желанием покрасоваться, а когда обусловлена внешними и важными факторами. Сейчас был как раз второй случай.
Какой занятный язык!
Вошедшая Алексия передала Мессингу довольно объемный том в ярко-зеленом переплете. |
