Все это время мы почти не разговаривали. Кэппа переполняли радужные планы, а я уже начинал терять терпение. Примерно то же самое я испытывал, когда надиктовывал свой рассказ на магнитофон у Биуорти; только вот тогда потерпеть пришлось не больше получаса, а сейчас — две недели. Я сильно сомневался, что столько здесь выдержу. Меня удерживала лишь твердая уверенность в том, что если бы я рыскал по Нью-Йорку, пытаясь самостоятельно узнать нужное имя, то это заняло бы гораздо больше времени. Вспоминая, как я говорил Биллу о своем нежелании ввязываться в «тихоокеанскую кампанию», я чувствовал, что у меня по-прежнему не остается другого выхода.

В спальне, которую я для себя выбрал, был шкаф с большим зеркалом на двери. Переодеваясь для купания, я случайно взглянул на свое отражение и впервые за два с половиной месяца, прошедших после аварии, увидел себя в полный рост.

Обе ноги от голеней до лодыжек были иссечены шрамами, а правая лодыжка была слишком тонкой и больше походила на отрезок водопроводной трубы, чем на часть человеческого тела. В ней не хватало пары костей, и врачам пришлось буквально «конструировать» ее заново. Полно шрамов было и на правом плече, на животе и над правым коленом.

Я распахнул дверцу шкафа, повернув зеркало к стене, и пошел купаться.

Теплая погода продержалась до конца первой недели. Я много плавал, всегда один. Большую часть времени Кэпп просиживал на телефоне, делая множество междугородных звонков — в Нью-Йорк, Майами, Сент-Луис и другие города. Через пару дней лавиной посыпались ответные звонки, и каждый раз, встречая меня, он ухмылялся и подмигивал. Но разговаривали мы мало. Я толком не знал, чем он занимается, да и все равно меня это не интересовало. Он был слишком занят своими планами, и болтать со мной ему было просто некогда.

Мы основательно запаслись «Палатой лордов», и обычно я видел его с бокалом в руке. Он непрерывно дымил сигарами, и его голос стал сиплым, но выглядел он очень довольным.

Воздух по-прежнему был теплым, но вода в озере уже остыла. Меня это не особенно беспокоило. Хотя я не мог плавать так, как раньше, поскольку искалеченная нога затрудняла координацию движений, получалось все равно неплохо.

Постепенно я приучил себя купаться каждый день. Обычно я заплывал как можно дальше, а потом переворачивался на спину и отдыхал, набираясь сил для возвращения. Иногда у меня появлялась шальная мысль нырнуть и пойти ко дну, но всерьез об этом я никогда не задумывался.

Говорят, что армейская служба состоит из беготни и ожидания. То же самое и в авиации. Помню, во время службы мы часто из-за этого злились.

Вскакиваешь по тревоге, запрыгиваешь в грузовик, а потом два часа сидишь и ждешь, когда дадут команду выступать. Сейчас я чувствовал себя точно так же, за исключением того, что на сей раз проделывал это по своей воле.

Мне не терпелось начать действовать, но в то же время не хотелось, чтобы все закончилось слишком быстро. Едва это произойдет и я выполню задуманное, мне будет больше нечем заняться. Разве что отправиться ко дну.

Засыпал я с трудом и на этот случай всегда держал под кроватью бутылку виски. Никогда не гасил в спальне на ночь свет. Порой лежал часами, бесцельно глядя в потолок. То, что я проделывал с самим собой, было ничуть не лучше того, что сотворили со мной гангстеры. Но я уже никак не мог вернуться назад в 12 июля, последний нормальный день в жизни Рэя Келли.

Оставалось надеяться, что если я не буду сидеть сложа руки, то рано или поздно мне удастся найти выход из сложившейся ситуации.

В конце недели ко мне явился Кэпп и сказал:

— Нам надо съездить в город и сделать кое-какие покупки. Я составил список. В понедельник, а может, и во вторник к нам нагрянут гости.