- Батюшка, - дрожащим голосом сказала старуха, - что ж делать мне? Я ж лепешки не сжую, у меня и зубов нет, десны только тесто протягивают, а вкуса во внутрь не дают...

Продолжая говорить что-то быстрое и несуразное, бабка достала из-за пазухи желтую тридцатку и, комкая ее в потной ладони, сунула в окно. Тридцатка вылетела оттуда на пол, и в окне появилось лицо молоденького паренька в форме младшего лейтенанта:

- Да что вы, мамаша?! - жалобно крикнул он. - С ума свернули?! Заберите свои деньги и станьте в сторонку, пока другие не пройдут.

Бабка, жалобно причитая, спрятала тридцатку, отошла к окну и там стала мотать головой, словно лошадь, замученная оводами. Плакала она беззвучно, не утирая слез, только часто-часто хлюпала покрасневшим носом.

- Следующий! - сказал младший лейтенант.

Полковник Швец, стоявший под оконцем, выкрикнул с пола:

- Константин Иванович Швец, тридцать третьего года рождения, осужден ОСО на десять лет!

Младший лейтенант рассерженно сказал:

- Что за шутки? Заявитель, покажитесь!

- Не мо-гу!

- Не можете, так покиньте помещение!

- Мальчишка! - крикнул Швец и, резко откинув потную голову, зажмурился.

- Что?!

- То самое. Молокосос!

Младший лейтенант пристукнул кулаками по спискам и стремительно высунулся из окошка. Он увидел меня и решил, по-видимому, что это я с ним так говорил.

- Вниз посмотри! - исступленно прокричал полковник. - На меня смотри!

Младший лейтенант недоуменно посмотрел вниз, увидел Швеца на платформе с подшипниками, в лице его что-то на мгновение дрогнуло, а потом замерло, будто захолодело.

В камере было тихо, а муха вокруг лампочки жужжала громко, словно трансформатор. Младший лейтенант спрятался в свое оконце и сказал:

- Следующий!

- Швец, Константин Иванович, тридцать третьего года рождения, осужден ОСО на десять лет!

- Выбыл на этап.

- Когда?

- Вчера.

- Куда?

- По месту отбытия наказания.

Швец попросил:

- А ну, подними меня.

Я уцепил его под мышки и поднял к окну. Выставив колено, я опустил на него платформочку, Швец уцепился своими громадными, как у всех безногих, ручищами за деревянное оконце и сказал:

- Ну-ка, лейтенант, посмотри мне в глаза.

- А в чем дело? - тихо осведомился младший лейтенант.

- Дела нет никакого. Просто посмотри мне в глаза. Вот так. Только не мигай, сынок. Тебе не совестно, а? Как же тебе не совестно, сынок?! - И Швец шепнул мне: - Опускай!

Я опустил его на пол. Швец отъехал к старухе, которая по-прежнему плакала возле окна, и начал громко сморкаться в большой полотняный платок.

- Следующий, - тихо позвали из окна.

Подошел я и, передохнув, сказал:

- Тут у вас в лазарете мой отец.

- Фамилия?

Я назвал.

Младший лейтенант посмотрел на меня огромными глазами святого. Он долго смотрел на меня, - почти столько же, как Швец - на него.

- Вам нельзя с ним видеться. И передачи тоже нельзя, - сказал он наконец. - Только по прибытии к месту наказания...

Он по-прежнему смотрел на меня своими огромными глазами, в которых было отчаяние.

- А записку? - спросил я. - Просто, чтоб он знал. Младший лейтенант молча покачал головой. Швец из угла выкрикнул:

- Какого черта ты унижаешься перед этим мракобесом?! После долгой паузы младший лейтенант ответил:

- Я не мракобес... Я службу несу.

Он сказал это тихо-тихо, почти беззвучно.

Я достал листок, написал карандашом: "Я здесь" - и протянул младшему лейтенанту.