Он резко развернулся и направился к парадной лестнице. Координатор, кусая губы, смотрел ему вслед.

Еще при жизни прадеда Алека Снайдеровы поселились в небольшом поселке в нескольких часах езды на скутере от Агломерации. Дом был просторным, но уютным. Когда-то отдаленность от города могла бы стать проблемой. Теперь, наоборот, она оберегала от нашествия банд и мародеров разного пошиба, от эпидемий и транспортных заторов, от наркомании и техногенных катастроф — в общем, от всевозможных проявлений хаоса, в который начинало погружаться некогда высокоорганизованное человеческое сообщество.

Заляпанный грязным снегом скутер Бор оставил возле ворот, решив, что потом загонит его во двор. Он не ведал, что им руководит некое смутное предчувствие того, что скутер скоро ему понадобится.

Едва он вошел, к нему кинулась на грудь заплаканная жена. Из ее сбивчивых восклицаний Снайдеров уяснил, что с дочкой творится что-то неладное. Был кашель — натужный, хриплый, как бы вырачивающий нутро наизнанку и заставляющий щеки Ребенка синеть, — но он делся куда-то спустя полчаса- Сейчас наличествовала слабость, близкая к полуобмерочному состоянию, боли во всем теле и странная рассеянность.

— А как мальчишки? — перебил жену Снайдеров.

— Еще не пришли из школы. Но Рид недавно звонил, и все было нормально. Иначе бы он сказал мне.

Наскоро помыв руки и умывшись, Бор прошел в детскую.

Восьмилетняя Вира лежала на постели в компании своего любимого мохнатого тигра. Высунув яркий язык, тот укоризненно косился на хозяйку. Глаза девочки были закрыты, дышала она неровно, с присвистом. Бор проверил пульс, температуру, а затем на всякий случай подключил к дочке портативный, довольно старенький, но надежный диагност. Прибор долго пыхтел, переваривая телеметрию — видимо, и для него она оказалась весьма загадочной, — а затем выплюнул на экран лаконичное сообщение: «ПРИЗНАКИ ИЗВЕСТНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ ОТСУТСТВУЮТ».

Известных… А что, если?..

Но Снайдеров тут же отогнал прочь непрошеную мысль. По принципу: почему именно моя дочь?

Он успокоил жену, как мог, и они прошли в «кухонно-столовый отсек» — так Бор окрестил то помещение, где они всей семьей собирались за обедами и ужинами. Нет, «всей семьей» — слишком громко сказано. В последнее время семья чаще собиралась без него, слишком много поступало вызовов, и тут ничего не поделать — на всю округу диаметром в пятьдесят километров он был единственным врачом-универсалом высшей категории.

Не успел Снайдеров покончить с первым, как на браслете коммуникатора зажегся огонек экстренного вызова, сопровождающийся мелодичным перезвоном.

— Не отвечай! — недовольно сказала жена. — Что это такое, в самом деле? Поесть даже по-человечески не дают!

Снайдеров и сам не собирался отвечать. Он подумал, что это, наверное, пробивается на связь кто-нибудь из Комитета. Может, его конфликт с координатором уже стал всеобщим достоянием, и теперь чинуши засуетились, чтобы всеми средствами заставить его взять свои слова обратно. Нет уж, вот вам всем, мысленно показал он в пространство кукиш.

Но браслет все не унимался, и Снайдеров почуял неладное. Отодвинув решительно тарелку в сторону, ткнул пальцем клавишу ответа.

Звонили из поселка в двадцати километрах отсюда. у нескольких человек налицо были какие-то нездоровые но совершенно необъяснимые симптомы.

— Я выезжаю, — кратко ответствовал Бор. Повернулся к жене:

— Когда Вира проснется, введи ей подкожно пятнадцать кубиков УВ.