Профессия шахтера является одной из самых опасных. Те, кто спускается в забой, никогда не могут с уверенностью сказать, что по окончании смены благополучно выберутся на поверхность, так как в любой момент земля может поглотить этих отважных людей. Но случаются события еще страшнее. Это когда смерть грозит не самим шахтерам, а их близким…

Кембрийские горы, на которых раскинулось графство Уэльс, уже много лет снабжают Британию углем. И столько же времени на склонах этих гор стоит множество деревушек шахтеров, покрытых угольной пылью.

В ночь на 20 октября 1966 г. в небольшом домике, стоящем в одной из таких поселков под названием Аберфан, как водится, все спали. Спала и маленькая девочка Эрил Мэй Джонс. Ей было всего девять лет, и сон ее был по-детски крепок. Но под самое утро девочка вдруг проснулась и страшно закричала…

Оказалось, что Эрил приснился кошмар: будто бы на месте школы было только огромное страшное черное пятно.

Пока родители успокаивали девочку, наступил рассвет. Отец засобирался на работу в шахту, а мать стала готовить детей в школу, которая была хорошо видна из окон и, как можно было убедиться, стояла на своем месте, всего в паре кварталов от дома.

Земля, извлеченная из шахт в процессе добывания угля, далеко не отвозится, а сваливается тут же, на склоне горы. В результате подобной многолетней практики рядом с разработками образуются рукотворные «горы на горах», прилепившиеся к склону терриконы, гигантские кучи никчемной породы. Одна из таких «гор», ежегодно пополняемая, весившая уже сотни тысяч тонн, возвышалась над поселком Аберфан и в национальном угольном совете была отмечена как свалка № 7.

За неделю до того, как маленькой дочке шахтера приснился страшный сон, зарядил проливной дождь и не прекращался ни на минуту. Вода стекала по склонам Кембрийских гор, неся с собой грязь и мелкие камешки, заполняла канавы и медленно подмывала снизу свалку № 7.

В 7:30 утра рукотворная гора вдруг начала двигаться. Сотни тысяч тонн камней и грязи поползли в сторону Аберфана, постепенно набирая скорость. Препятствий на пути свалки № 7 не было. Только в самом низу под склоном стояла дощатая двухэтажная сельская школа…

В 9:35, в самый разгар уроков, огромная масса грязи достигла школьных стен. Удар был таким страшным, что несущие балки здания выгнулись и тут же со страшным треском лопнули; сами стены прогнулись внутрь и, подобно хлипкому картону, буквально разорвались на мелкие части. Не прошло и минуты, как на месте небольшой сельской школы возвышалась только груда камней и земли, из которой торчали поломанные доски, остатки парт, а снизу раздавались глухие стоны похороненных заживо детей. Священник Кеннет Хейс вспоминает короткие секунды катастрофы с ужасающей отчетливостью. В половине десятого священник вышел на улицу и вдруг увидел, как вал грязи поднимается по тыльной стене школы, подталкиваемый сзади огромной массой оползня. Его девятилетний сын Дайфиг в это время находился там, среди обреченных. «Грязь у меня на глазах накрыла школу, – рассказывал Хейс. – Я видел последних живых, вынесенных наружу, и первых мертвых. Я знал, что потерял своего мальчика, хотя его тело нашли только назавтра. Смертельная тяжесть оползня раздавила всех нас. Были уничтожены целые семьи. В четверг я, исполняя свой долг, похоронил пять человек только из одного дома».

Ученику Филиппу Томасу, можно сказать, повезло: в тот момент, когда оползень накрыл школу, Филипп со своим другом Робертом вышел на крыльцо. Позже он вспоминал: «Меня сразу же накрыла грязь, и я закричал. Затем пришел в себя уже тогда, когда люди выкапывали меня».

Его друг Роберт был найден мертвым только через два дня. Камни раздробили Филиппу правую руку, повредили ногу, оторвали три пальца, ухо и раздавили селезенку. Он истекал кровью и умер бы от ее потери, но грязь покрыла его тело коркой и остановила кровотечение.