Фриц Лейбер. 64-клеточный дурдом
I
Сандра Ли Грейлинг проклинала в душе день, когда убедила редактора "Чикаго Спейс Миррор" в том, что на первом международном гроссмейстерском шахматном турнире с участием электронно-вычислительной машины найдется масса любопытной информации на любой читательский вкус. И дело тут вовсе не в том, что с людьми перестало случаться что-либо необычное, — это был простой интерес к неведомому. Большой зал заполняли энергичные мужчины в темных костюмах, которые в подавляющем большинстве были лысыми, носили очки, имели несколько неаккуратный и даже, казалось, потрепанный вид, славянские или скандинавские черты лица и говорили на иностранных языках. Они тараторили без умолку. В этой гудящей массе выделялись куда-то постоянно спешившие люди с напряженно-сосредоточенными, как у зомби, официальными лицами. Шахматные доски были повсюду: большие — на столиках, еще большие, электронные, — на стенах; маленькие, с втыкающимися в отверстия фигурами, которые их хозяева извлекали из боковых карманов и постоянно вертели в руках как необходимый атрибут беседы, и, наконец, совсем миниатюрные, с фигурками на крохотных магнитах, предназначенные для невесомости. Время от времени взгляд натыкался на таблички с таинственными латинскими аббревиатурами: FIDE, WBM, USCF, USSF, USSR и UNESCO. Но Сандра могла с достаточной уверенностью расшифровать лишь три последних. Здесь также имелось большое количество часов, похожих на те, что обычно стоят на ночных столиках у кровати, если бы не маленькие красные флажки и встроенные в циферблаты кружки с секундной стрелкой; к тому же все они были спарены по двое в одном корпусе. Эти "сиамские близнецы", являвшиеся, очевидно, неотъемлемой частью каждого шахматного турнира, раздражали Сандру больше всего. Предыдущим ее редакционным заданием было интервью с двумя астронавтами первого американского пилотируемого спутника Луны, а также с пятью парами их дублеров. Однако этот турнир, этот зал казались Сандре событием куда более далеким от повседневной реальности. Доносившиеся обрывки разговоров на относительно доступном для ее понимания английском мало чем помогали. Вот, к примеру: — Поговаривают, что Машина запрограммирована исключительно на систему Барцы и Индийскую защиту, а если игрок толкнет королевскую пешку, она ответит построением Дракона. — Ха! В таком случае… — Русские привезли десяток сундуков домашних заготовок и просто забросают ими Машину. Что может сделать один изготовленный в Нью-Джерси компьютер против четырех русских гроссмейстеров? — Я слышал, русские запрограммированы с помощью гипноза и натаскивания во сне. У Вотбинника был нервный срыв. — Зачем, ведь у Машины не было ни Haupturnier, ни даже в университетских соревнованиях победить? Она будет играть миновать более слабые турниры. — Да, но может получиться, как с Каггой в Сан-Себастьяне или с Морфи или Вилли Энглером в Нью-Йорке. Русские будут выглядеть идиотами. — Вы уже видели результаты матча между Лунной Базой и Орбитой Земли? — Не стоит внимания. Игра была слабенькая. Чуть выше любительского уровня. Самой главной проблемой Сандры было полнейшее отсутствие представления об игре в шахматы — тема, которую она деликатно обходила в разговоре с руководством "Спейс Миррор", но которая сейчас наваливалась на нее своей тяжестью. "Хорошо бы уйти отсюда, — подумала она, — отыскать какой-нибудь тихий бар и зло, по-бабьи напиться". — Может, мадемуазель хотеть чего-нибудь выпить? — Еще бы тут не хотеть! — поспешно откликнулась она и оценивающе, сверху вниз посмотрела на того, кто так удачно прочел ее мысли. |
